Навигатор показывал, что через пять минут мы уже будем на месте, где, на мой взгляд, обманывают людей. Возле не примечательного здания из машины мы вышли все вместе. Не оставлю же я детей одних? Да и как они усидят на месте, еще чего-нибудь сотворят неправомерное!
Дочки побежали вперед, а я поспешил за ними. Мы беспрепятственно прошли мимо комнаты охраны, которая оказалась пуста. Поднялись на второй этаж вслед за Дашей, подошли к двери, на которой висела табличка "Кузнецов Сергей Петрович — нотариус"
— Вот, видите! — торжествующе улыбнулась девушка, но её улыбка быстро погасла, потому что кабинет оказался пуст. Совершенно: ни людей, ни документов, ни мебели.
— Вы к кому? — спросил запыхавшийся мужчина в одежде цвета хаки. Охранник, видимо, вспомнил, что должен следить за порядком.
— Мы к Сергею Петровичу, — махнул я рукой на табличку.
— Так, съехали. Они кино сняли.
— Кино? — мои брови непроизвольно поднялись.
— Ну, да. На день всего снимали кабинет, эту табличку я еще не успел снять. Хозяин часто сдает пустующие кабинеты.
— Понятно, — я сделал снимки таблички для Феди, и мы молча спустились вниз. Даже девчонки притихли, почувствовав напряжение. Правда в машине опять начали ругаться за планшет, пока не выбрали мультик и не успокоились.
— И что мне делать… — растерянно спросила Даша.
Это была первая фраза, которая она произнесла после того, как стало ясно, что ее развели.
Так и хотелось ответить, что раньше надо было думать, но усугублять ситуацию не стал.
— Сейчас поедем к моему другу, он из следственного отдела. Напишите заявление о мошенничестве.
— Дура, какая же я дурра! – прошептала девушка. - И ведь все деньги вложила и от квартиры уже отказалась… — тихо бормотала она. А я вроде понимал, что мне до этого не должно быть никакого дела, и все равно ее жалел.
К управлению мы подъехали быстро, друг действительно нас встретил и без лишних слов проводил в свой кабинет. Федя быстро вник в ситуацию, достал из ящика стола листы чистой бумаги и ручки с карандашами. Вскоре девочки уже рисовали у него на диване, Даша в соседнем кабинете рисовала с художником фоторобот, а мы с ним сидели и пили чай.
— Пташкин, вот ты мне расскажи, почему притягиваешь к себе сирых и убогих? — посмотрел на меня друг, прищурившись.
— Ничего я не притягиваю, — усмехнулся, пробуя чай, — так получается.
— Что делать будешь? – уточнил друг, поглядывая в сторону двери.
— Не знаю даже. Вроде и жаль Дарью, но я-то не виноват. И так полвечера по её делам катаюсь, хотя обещал девочкам вывезти их в парк.
— Да, развели её, конечно, знатно. И вот вроде не ребёнок же. Двадцать лет как-никак, а ведёт себя, как будто вчера школу закончила, — проговорил Федя, а я с ним был согласен.
— Ой, да ладно, как будто бы не так! – усмехнулся я. — Вчера и закончила, ребёнок же совсем. Лет восемнадцать наверное, а на вид и того меньше…
— Уже двадцать, говорю же тебе, — рассмеялся друг. — Завтра тогда ждём вас с девочками вечером. Я мясо замариную, шашлык пожарим.
— Договорились, что купить надо? – за смену темы разговора я был другу благодарен.
— Сказал бы ничего, но ты же не успокоишься. Возьми уголь и розжиг, — усмехнулся товарищ.
— Хорошо, договорились.
Скоро вернулась заплаканная Даша, и мы спустились вниз к машине.
— Куда тебя отвезти? – вздохнул, чувствуя, что чертовски устал за этот день. Столько нервов потратил, что хотелось просто одного – человеческого отдыха!
— Не знаю… мне некуда идти, — прошептала она, сжимая пальцами ремешок сумки.
— Может к родителям? Или к друзьям… — стал предлагать, теряя терпение.
— Я из детдома… — ответила она, поднимая голову и смотря строго в глаза. От слез и следа не осталось. — Отвезите меня на старую квартиру, пожалуйста, мне все равно нужно вещи забрать, а потом поеду, наверное, на вокзал.