Айрис говорит и говорит, на ее руке рана, нога вывернута, губа прокушена, мышцы напряжены – все.
А потом он узнает, что Айрис выдержала круциатус, сразилась на дуэли, увидела призраки родителей…
Сириус сгребает Айрис в охапку. Она тонкая, как тростинка, хрупкая, невесомая. Худые плечи, выпирающие ключицы, лебединая шея, несчастные глаза, огромные, с синяками под ними (как посмели на нее повесить войну с Волдемортом?!).
Сириус ни на миг не выпускает ее руки в больничном крыле, пока мадам Помфри хлопочет над ней. Айрис бессвязно, в полубреду шепчет его имя, зовет, умоляет не уходить. Сириус клянется, что не оставит, не уйдет, будет подле нее, кутает ее в одеяло, чтобы отогреть, сам ложится рядом.
Сириус не замечает, что его руки трясутся, а в груди все сводит. Он знает, что готов убивать – и убьет. Больше он не допустит того, через что прошла Айрис. Никогда.
Потому что это Джеймса он смог пережить. Айрис он не переживет.
***
Лето наполнено контрастами.
Погода мечется от холодов, дождей и туманов до жарких и ясных дней.
Настроение мечется от тревоги (Волдеморт возродился, война на пороге!) до отчаянной радости, когда каждый новый мирный день – счастье.
Лето – оно как попытка надышаться перед смертью. Сириус не знает, в какой миг откроет «Пророк» или получит Патронуса и поймет, что все – началось. Не знает, и живет одним днем, пытаясь забрать от жизни все, что она ему задолжала за годы тюрьмы.
Айрис рядом. Она проживает у Дурслей всего две недели – по настоянию Дамблдора и под постоянной охраной Сириуса. А потом просто перебирается на Гриммо.
Она тоже живет так, словно этот день – последний мирный, а потом будет война. А потом она сорвется в бой.
Айрис практически селится в дуэльном зале – и Сириус вместе с ней. Он не щадит ее, даже когда ему хочется упасть перед ней на колени, обнять и заслонить от всего мира. Он знает: она будет первой целью Волдеморта и Пожирателей. И хочет, чтобы она жила.
Айрис хочет того же, а потому не жалуется, даже когда без сил падает на пол. Сириус бережно поднимает ее на руки (раз за разом, она такая легкая!) и относит в ванную. Он осторожно растирает ее перетружденные мышцы и безостановочно шепчет «прости», а Айрис лишь улыбается и доверчиво утыкается лбом в его широкое плечо.
И в ответ шепчет: «Спасибо».
Спасибо-спасибо-спасибо.
Пятнадцатый день рождения Айрис они отмечают вдвоем. Она не зовет даже друзей. Сириус обещает научить ее водить мотоцикл – и держит слово. Айрис летит по пустым трассам маггловского мира и хохочет, а Сириус сидит позади и крепко сжимает ее тонкую талию. Они свободны и счастливы, и Сириус клянется: если они выживут и победят, он заберет Айрис далеко-далеко, покажет ей дальние страны, и все дороги мира будут принадлежать им.
От мечты щемит в груди, дышать становится нечем, и Сириус растворяется в собственных чувствах.
Айрис вновь в каждом мгновении. В старом парке кормит голубей, в красно-желтом «Макдональдсе» жует бургер и предлагает Сириусу шипящую гадость, лишь очень отдаленно похожую на сливочное пиво. Она смеется от восторга на маггловских аттракционах (я мечтала об этом, сколько себя помню!), сверкает восхищенно глазами во время вечерней прогулки по Темзе на катере (сколько огней, смотри, как красиво!), греет руки о чашку капучино в маленькой кофейне.
Айрис идет по краю крыши высотки, глядя на огни ночного Лондона где-то там, внизу, ветер бьет со всех сторон, и Сириус стоит в шаге, чтобы не дать ей упасть.
– Смотри, Сириус, – кивает она. – Кажется, весь мир под ногами.
А Сириус отчетливо понимает, что его мир – весь в Айрис. Весь до последнего мгновения. Сердце сладко замирает, в груди словно вспыхивает второе солнце. Ветер трепет Айрис волосы, она кутается в короткую кожаную куртку (подарок Сириуса) и выглядит такой взрослой, красивой, завораживающей.
И Сириус холодеет, осознавая – все осознавая. Его рука чуть дрожит, когда он обнимает тесно прижавшуюся Айрис, чтобы аппарировать прочь.