Идея Айрис стереть старые, мрачные воспоминания о доме новыми, яркими и счастливыми, неожиданно обретает иной смысл. Теперь Сириус, заходя в кабинет, вспоминает не долгие проповеди отца, а жаркий секс на массивном столе. Гостиная воскрешает в памяти долгие занятия любовью у камина, а не скучные собрания семейства Блэк. Даже лестница обзаводится пошлыми, но такими приятными ассоциациями.
Тихие шорохи, свист ветра в окнах, скрипы половиц кажутся не декорацией к триллеру, а прелюдией к долгой, изматывающей любви, которая начинается яркой, ослепляющей вспышкой поздним вечером, иногда продолжается сонной ночной лаской и заканчивается поутру. Айрис, собирающаяся обратно в Хогвартс, всегда просыпается первой и будит Сириуса откровенными поцелуями, прокладывая огненную дорожку от шеи до живота, а потом ниже, ниже, глубже…
Подарки на Рождество они выбирают вместе и вместе же их упаковывают. Вместе наряжают елку и украшают дом. Вместе готовят рождественский ужин. Айрис рядом на все каникулы, безумие физической любви проходит, уступая место щемящему, не помещающемуся в груди чувству.
Сириус готов отдать почти все за такую жизнь: спокойную, семейную, когда Айрис на расстоянии вытянутой руки весело подпевает рождественский гимн. Она перемазана шоколадом, пытаясь оформить торт «по рецепту тети Петунии», ее волосы собраны в высокий небрежный пучок, и пара непослушных прядей вьются вдоль тонкой шеи.
Сириус подходит к ней со спины и обнимет – крепко, отчаянно. Айрис трется об него затылком, как кошка, и он просит у своей проклятущей судьбы хоть раз дать ему то, что он хочет.
Счастья с Айрис.
***
Сладкое время длится почти до лета. В какой-то момент Сириус устает ждать подвоха и даже расслабляется, начинает просто жить, не обращая внимание на страшные смерти знакомых и действия Волдеморта.
А потом ему прилетает патронус Гермионы (Гермионы, Мордред подери, не Айрис!).
Пожиратели в Хогвартсе. Айрис нет.
Сириус плохо помнит этот день. Он срывается по зову патронуса, аппарирует в Хогсмид прямиком с дивана, на котором сидел, и до пятен перед глазами пугает хозяина «Зонко», ворвавшись в подсобку магазина.
– Айрис оставила нам «Феликс Фелицис», – сбивчиво рассказывает взвинченная Гермиона, когда Сириус находит ее и остальных ребят. – Она подозревала, что Малфой выполняет какое-то поручение Волдеморта, и заставила нас выпить зелье и патрулировать школу. Отдала нам карту…
– Где она? – Сириус трясет Гермиону за плечи, не замечая, что делает ей больно.
– Не знаю. Ее куда-то Дамблдор забрал, сказала, что за… хоркруксом, – последнее слово Гермиона произносит шепотом.
А потом становится не до разговоров, потому что они наталкиваются на новый отряд Пожирателей.
Сириус куда-то бежит, с кем-то сражается и ищет – ищет Айрис, ищет Дамблдора, который ее забрал.
Он не успевает всего на пару минут. Видит только, как Айрис стремительно бежит – даже летит – по лестнице вниз с Астрономической башни. Приблизиться к ней невозможно: Айрис раскидывает заклинания вокруг себя веером, сметая все с пути.
И Сириус просто кидается следом.
Он возвращается в разум только тогда, когда стискивает в объятиях целую и невредимую Айрис. И только потом узнает: Дамблдор мертв.
***
Сириус о многом жалеет.
Жалеет о принятых неверных решениях, которые лишили его друзей и вычеркнули из его жизни двенадцать лет. Жалеет о непроизнесенных словах. Жалеет, что не убил Снейпа, когда была такая возможность.
Жалеет, что отвернулся от семьи.
На его столе лежит треклятая записка, ради которой Айрис рисковала головой, из-за которой погиб Дамблдор.
Младший брат, которого Сириус всегда считал трусом, безвольным слабаком, оказался драккловым героем.
Понимание, что все это – война, смерти, гонка за хоркруксами – могло кончиться намного раньше, разрывает изнутри. Сириус разучился плакать еще в Азкабане, но сейчас его душат слезы, злые, колючие, горькие.
Рег мог прийти к нему, все рассказать, и они бы продолжили этот путь вместе.
Но правда в том, что Сириус сам оттолкнул от себя свою семью. Ушел из дома, хлопнув дверью. Вычеркнул из жизни.
Правда в том, что ничего бы не изменилось, потому что приди Регулус – и Сириус не поверил бы ему. Тогда – не поверил бы. Потому что был глупцом.