– Ты крестный, Бродяга! – Джеймс не спрашивает, он просто ставит перед фактом, но Сириус и не думает отказать. Джеймс счастлив и горд, и Сириус искренне рад за него, и вообще, это же ребенок Сохатого, его кровь и плоть! Конечно же, Сириус будет его любить и баловать!
Джеймс мечтает о сыне, и они в домике Сириуса (редкие моменты, когда они вдвоем, и на горизонте не маячит Эванс) строят планы, как будут учить мальчишку (Гарри, мы назовем его Гарри, уже решили!) летать на метле, драться на дуэлях и нарушать школьные правила. И Сириус, наслаждаясь близостью Джеймса, ни слова не говорит о том, что хочет крестницу, а не крестника.
Но, видимо, в этом мире еще остаются силы, благосклонные к Сириусу, потому что Эванс (я Поттер, когда ты это запомнишь?) рожает девочку. Айрис.
Сириус аппарирует в Мунго, распугивает целителей полувменяемым видом и огромным букетов ирисов (сюда нельзя с цветами, мистер Блэк!) и влетает в палату будущей крестницы. Эванс выглядит так, словно стала царицей мира (почти так и есть, потому что Сириус никогда бы не смог родить Джеймсу ребенка), а Джейми растерянно ерошит волосы, счастливо и в то же время неуверенно улыбаясь.
– Дочка, Бродяга, представляешь? Не знаю, что с ней делать, – доверительно шепчет он на ухо Сириусу, посылая дрожь по позвоночнику.
– Любить, – хрипло отвечает Сириус, не сводя глаз с родного лица Джеймса. На маленький кулек из пеленок он переводит взгляд далеко не сразу: ему не хочется, чтобы крестница была похожа на свою мать (вторую Эванс Сириус не переживет). И…
– Она вообще на тебя не похожа, – Сириус безуспешно борется с удовлетворением в голосе, и Эванс хмурится.
– Знаю, – наконец произносит она и тут же начинает сиять: – В Джеймса вся.
Через полгода становится ясно, что Эванс ошиблась. От Джеймса там хорошо если половина.
Сириус перебирает пушистые темные волосики на головке Айрис и молится всем силам вселенной, чтобы сходство с Блэками (Мерлина ради, почему моя дочь похожа на тебя, Сириус?) закончилось на внешности.
Но, в целом, он рад, что Айрис Поттер выглядит так, словно она дочь Джеймса и его, Сириуса.
***
Айрис обещает вырасти сильной волшебницей. Это становится понятно по ее первым выбросам: летающим погремушкам, взорвавшемуся пюре из брокколи (ну нет, милая, сначала овощи, потом фрукты, и не иначе) и сгоревшей каше.
– Ума не приложу, что делать, – упирает руки в бока Эванс (ты достал, Блэк, я Поттер!). Джеймс осторожно заходит на кухню, обводит растерянным взглядом оборванные шторы и побитую посуду и смотрит на притихшую в руках Сириуса Айрис.
– Я, конечно, всегда знал, что девочки к тебе неравнодушны, но чтоб в таком возрасте, – беспомощно шутит Сохатый и даже слабо улыбается, но Сириус видит легкую панику в его глазах. И знает, о чем думает друг: Эванс не справится. Айрис материнские руки не воспринимает.
– Проклятье, Сириус! – в один день взрывается Эванс, когда Айрис отказывается засыпать без Сириуса и упорно игнорирует мать. – Не может быть такого, чтобы она любила тебя сильнее, чем меня!
– Это карма, Эванс, – пожимает плечами Сириус, игнорируя рычащее «Поттер!». – Ты забрала у меня близкого друга, а я заберу у тебя единственную дочь.
Эванс знает о странных отношениях в школе между Сириусом и Джеймсом, но не считает это чем-то серьезным. Сириус с болью думает, что да, Эванс может себе это позволить: Джеймс любит ее так, что соперниц и соперников у нее в принципе существовать не может.
Сириус дарит нерастраченную любовь Айрис, получает в ответ обаятельные и искренние улыбки и живет почти все время в доме Джеймса. И иногда, когда Айрис тихо засыпает на руках, а Джеймс подсаживается к Сириусу и любуется на дочь, кладя подбородок на сириусово плечо, Сириус мечтает, чтобы Эванс просто взяла и испарилась.
***
Дамблдор приходит к Джеймсу с пророчеством под Рождество. Пророчеству уже полгода, а Айрис почти пять месяцев, у нее режутся зубки, и она слюнявит Сириусу все мантии.
Дамблдор говорит, что Айрис с высокой долей вероятности та, о ком гласит пророчество. Сириус злится и предлагает Джеймсу и Эванс спрятаться в доме Альфарда – там защита все же получше. Но Эванс против, Джеймс принимает ее сторону, и Сириус только зубами скрипит.