Нужно торопиться в контору, если он собирается приостановить поставки и лично отнести пробы жрецам. Разумеется, предварительно связавшись с поверенным по румороскопу и предупредив никому не отдавать груз до дальнейших распоряжений.
Позавтракать бы тоже не мешало, но от волнения в горло кусок не лез, не говоря уж о том, что повара ещё дожидаться придётся, ведь кухню хозяева заняли под секретный разговор. Да к тому же, у купца возникло неотвязное стойкое ощущение, что промедли он ещё немного, и уже ничего будет не исправить.
Небо продолжало хмуриться дождевыми тучами, что для обычно солнечной Сантерры даже по осени казалось странным и усиливало чувство тревоги.
1.3. Лента Мёртиуса
На коробочке с жёлто-оранжевыми лепестками шафрейна появился золотой завиток благословения Индра. Фиал с эссенцией мирро, напротив, словно поглощал свет: знак Рутры иссиня-чёрной двойной спиралью клеймом отпечатался на крышке сосуда. Обе метки в считанные доли секунды выцвели и побледнели до едва различимых, показывая, что если какое-то воздействие от них и ожидалось, то явно не сейчас.
Пожилой жрец Рутры с деланным безразличием покачал головой, отщёлкивая от образцов ретранслятор. Манар в норме. Связь с алтарём оборвана. Счёт "за наложение проклятия" пришлют позже, а пока, если в его, жреца, услугах больше не нуждаются…
В противоположность ему, юный послушник Индра так и кипел едва сдерживаемым любопытством. На его памяти это было впервые, когда предметы, возложенные на алтарь Индры, оказались устойчивы к благословению. Даже аридитовые браслеты не помогли сломать барьер "безмагии". До тех пор, пока к ритуалу не присоединился представитель храма-антагониста со своими нечистыми артефактами. Неслыханное дело — проклинать и благословлять одновременно. Да, к тому же, смешно сказать, пузырёк с маслом да коробок с каким-то порошком. Кому это вообще могло прийти в голову?
Но заказчик, уважаемый барр Сеймур, настаивал. Обещал двойное, нет, даже тройное пожертвование. Поколебавшись, индраит согласился на присутствие представителя Рутры, тем более что на Площади Всех Святых все храмы равны и все открыты. А теперь с недоумением смотрел на дело рук своих, а точнее, на метку благословения шафрейна. Метку вне всяких сомнений истинную, но неактивную, словно затаившуюся в ожидании нужного события. Попытка запитать контур метки от солнечника ни к чему не привела.
Может, старшие жрецы сталкивались с подобным? Послушник хотел было предложить дождаться окончания службы и испросить совета у своего наставника, но уважаемый барр торопился. На ходу запихав образцы в поясную ташку, он шустрым колобком выкатился из храма Индры вместе с пожилым рутрианцем, бормоча что-то неразборчивое себе под нос. В самом деле, не мог же уважаемый барр прилюдно ругаться в святом месте "клятыми аристократами, повёрнутыми на всю голову, и шелудивыми псами, рождёнными от псицы лёгкого поведения и отрыжки рогатой жабы".
И ни один из участников ритуала не заметил тень, скользнувшую вслед за удаляющимся торговцем. Тень, отбрасывать которую было некому.
Темурфа поблизости не оказалось, видимо, затерялся где-то на соседних улицах. Запрета на посещение храмов животными не налагалось. Но те сами предпочитали избегать площади Всех Святых. Наверно, храмовые подвалы были единственными в Сантерре, надёжно избавленными от крыс: ни одна ловушка или отрава не срабатывали так надёжно, как перепады по уровню энергии, отпугивающие городскую живность. Сами жрецы, включая послушников и служек, находились под надёжной защитой божественных эгрегоров. А прочие люди — пришли и ушли. Воздействие кратковременно, да и старинный управляющий контур, объединяющий девять храмов в одно кольцо, стабилизировал потоки манара и разноплановые энергии высшего порядка. По количеству святилищ, сосредоточенных в одном месте, Сантерра считалась воистину уникальной: в прочих городах королевства, в основном, на площадях размещалось по два главных храма, Индра и Рутры. Иногда к ним присоединялись малые санктуарии: чаще всего матери урожая Таф, воинственного Орно́я и хитроумного Шу́ли. Прочие ограничивались часовнями или алтарями.
Обелиск солнечных часов Сантерры даже в дождливый день сиял позолотой навершия. Четырёхугольная пирамида располагалась аккурат посреди площади, в самом её центре, неизбежно притягивая к себе внимание. Гигантский циферблат из потемневшей от времени старинной бронзы был местами отполирован до блеска: удачными часами для заключения сделок считались утренние девять, полуденные шестнадцать и вечерние восемь. Откуда пошла традиция потереть на удачу поверхность циферблата, уже никто и не помнил, но вокруг бронзового круга в означенные часы частенько собиралась толпа желающих. Само собой, лишь в ясные дни.