Заметив, как побледнела девушка, он извинился:
— Простите. Я не хотел вас пугать, но полагаю, что вы должны знать, с кем имеете дело. Если есть то, о чём вы не хотели рассказывать, чтобы не подставить подругу, можете больше не сомневаться. В отношении вас она точно не колебалась.
И снова заняв своё место на кресле, приготовился слушать дальше.
Известие о яде словно выбило пробку из бутылки с давно сдерживаемым негодованием. Иннуар принялась один за другим вспоминать все те случаи, когда Тори её доводила. Змейка в ящике стола, напугавшая до полусмерти — "ой, это моя игрушка, а я думала, что её потеряла". Разлитые дорогие духи — "да я всего лишь взяла понюхать и случайно уронила". Испорченные одежды, на которые попадали то чернила, то вино, то фруктовый сок. Пауки и уховёртки, подброшенные в опочивальню.
Когда поток подробностей иссяк, кестрель сочувственно покачал головой:
— Удивляюсь я вашему терпению, юная леди. У нас в империи уже давно бы выдрали косы сопернице, чтобы неповадно было. А вы даже защищали её перед госпожой.
Иннуар вздохнула и призналась:
— На самом деле, я чувствовала перед ней некоторую вину. До того, как нас выкупили сюда, мы обе были рабынями на чёрном рынке. Да, в королевстве рабство запрещено законом. Но это не значит, что его нет. Мой отец был осуждён за измену и казнён, хотя он был всего лишь простым учёным, изучавшим древние ритуалы. Её за долги продали собственные родители. Обе были одиноки и напуганы. Тогда я даже хотела свести счёты с жизнью, но Тори меня остановила. Сказала, что пока мы живы — есть надежда. А смерть всегда ставит последнюю точку, после которой уже ничего не допишешь.
Нас обеих выкупили в "Затейницу Джеймисин" лет десять назад, и под крылом госпожи я убедилась, что Тори была права. Да, не всё идёт гладко и так, как хочется. Но сейчас я вольна в какой-то мере выбирать, с кем спать, что есть и как проводить свободное время. Нас обеих со временем сделали доверенными лицами, но когда в прошлом году наследницей выбрали меня, а не её, Тори вспылила. Она сказала, что мне повезло только лишь потому, что я родилась дочерью учёного, знаю счётное дело и умею читать и писать на нескольких языках. В сердцах добавила, что она может не хуже, и докажет это.
— И доказала? — поинтересовался дознаватель.
— Сложно сказать, — замялась Иннуар, — Тори действительно стала умнее, у неё улучшился почерк, она стала читать разные книги. Кажется, она и впрямь у кого-то училась, но я не знаю, у кого именно. Понимаете, нам не запрещено выходить наружу. Но это и не приветствуется. Сантерра невелика, и постоянные жители знают, кто есть кто. Приезжающих на лето много, им по большому счёту всё равно. Но терпеть косые взгляды от местных дам, многие из которых прекрасно знают, где их благоверные коротают дни, а порой и ночи… Госпожа Мэйдж другое дело, она владелица. А мы…
Иннуар вздохнула и умолкла.
Кестрель и госпожа Мейдж переглянулись. О чём можно ещё спросить девушку, которая и так рассказала всё, что знала?
В дальнем углу комнаты что-то блеснуло. Заскучавший Аруна вертел в руках снятые с очелья часы. Он сдвинул край шторы, подставил стекло циферблата под луч, проникающий в щель, и теперь пускал солнечных собачек на стены и потолок. Одна из таких собачек прыгнула на руку Иннуар, которая вдруг встрепенулась.
— Я кое-что вспомнила! Пару недель назад, когда у меня в очередной раз пропало любимое зеркало, я пошла его искать к Тори. Зеркальце нашла, но с трудом. Оно было спрятано в ящик стола письменного стола, и торчал лишь самый кончик. Если бы не солнечный луч, который блеснул на поверхности, то я бы даже не подумала туда заглядывать. Зеркальце, само собой, забрала. Но там, поверх прочих бумаг, лежала записка с рисунком звезды в круге. Ну знаете, такой, как на монетах, которые у вас недавно украли. Вот только почерк был не похож на то, как обычно пишет Тори. У неё буковки пляшут, словно канатаходцы. А этот ровный, округлый, все завитки один к одному. И звезда на рисунке как настоящая, все лини прорисованы.
— Почему вы не рассказали об этом раньше? — оживился дознаватель.
— Забыла. Оно казалось не особо важным, да и я предпочитала не думать лишний раз о подначках Тори.
— Может быть, есть ещё что-то, что показалось вам несущественной мелочью?
Иннуар задумалась.
— Если только… нет, глупости всё это. Хотя… примерно неделю или две назад мы как-то поднимались на второй этаж вместе. Ну как вместе, сначала шли мы с Барти, а за нами Тори со своим молодым человеком, лица которого я не видела. Тот сильно нервничал, пару раз даже оступился на лестнице, а она его успокаивала. Тогда мне показалось, что он волнуется, потому что новичок. А сейчас… очень уж по-свойски она его утешала. Скорее как друга… или возлюбленного. Но у Тори никогда не было возлюбленного.