— Что с вами, господин доктор? Вероятно, случилось какое-нибудь несчастье, и вы пришли сообщить мне о нем…
— Да, графиня! И трудно представить себе большее несчастье: друг мой Людвиг Гейстер, занимавший в последнее время должность мирового судьи в Гомберге, захвачен с оружием в руках и отведен в крепость. Он принимал участие в восстании, и ему, как государственному преступнику, грозит смертная казнь… Вы сказали мне однажды, что я могу обратиться к вашей помощи в случае нужды, и поэтому теперь, умоляю вас, спасите Гейстера!..
С этими словами Герман бросился на колени перед изумленной обер-гофмейстериной.
— Встаньте, ради Бога, и успокойтесь! — сказала она. — Объясните в чем дело, какую помощь могу я оказать вам?..
— Вы одна, графиня, можете спасти его… Просите короля о помиловании Гейстера!..
Графиня Антония побледнела и с испугом взглянула на Германа.
— Вы требуете невозможного! — воскликнула она. — Сегодня никто не решится беспокоить короля подобной просьбой…
— Быть может, завтра будет слишком поздно, и не далее как сегодня нужно сделать попытку спасти Гейстера. Сжальтесь над ним, графиня!
— Не забывайте, господин доктор, что вы компрометируете себя, заявляя о своей дружбе с бунтовщиком.
— Вот и вы, графиня, называете бунтом народное восстание! Разумеется, король разделяет это мнение, но, мне кажется, что можно было бы представить его величеству в числе других доводов, что он сам своим поступком с госпожой Гейстер вынудил ее мужа принять участие в восстании… Казнь Гейстера будет вопиющей несправедливостью со стороны короля!
Обер-гофмейстерина была взволнована и ответила нерешительно:
— Едва ли власть короля в этих случаях выше закона, но, если вообще он может даровать жизнь государственным преступникам помимо суда, то, конечно, будет много таких просьб, как ваша. Я лично отказываюсь от всякого вмешательства в подобном деле…
— Но только вы, графиня, при вашем общественном положении и влиянии на короля можете обратиться к нему с подобной просьбой, и она будет исполнена!
— Вы, конечно, не знаете моих отношений с королем! — возразила обер-гофмейстерина раздраженным голосом. — Считаете ли вы уместным, чтобы госпожа Гейстер, после ее истории с Иеронимом, обратилась бы к нему с какой-либо просьбой?..
Герман был настолько поражен таким неожиданным признанием, что не сразу нашелся, что ответить.
— Если я понял вас графиня, то вас останавливает опасение, что король за исполнение вашей просьбы потребует слишком большой награды!.. Неужели из-за этого вы дадите погибнуть человеку?.. Вы были откровенны со мной, позвольте и мне ответить вам тем же: главным поводом моей просьбы к вам не одна дружба к Гейстеру… Я люблю его жену… Многим известно, что я бывал в вашем доме и, следовательно, могу просить вас ходатайствовать перед королем за Гейстера, если завтра он пойдет на казнь, то всякий вправе заподозрить меня, что я не захотел спасти его, так как с его смертью связано мое благополучие… Графиня, спасите не одного Гейстера, но и мою честь!
Он опять встал на колени перед ней, чем окончательно смутил ее.
— Встаньте, прошу вас, — проговорила она с усилием. — Помните, что вы в королевском дворце и сюда могут войти.
— Простите, графиня, — отвечал Герман, — но вы сами видите, что я в безвыходном положении… Неужели при дворе не найдется ни одной женщины, которая решилась бы обратиться к великодушию короля…
В эту минуту в соседней комнате послышались голоса. Обер-гофмейстерина торопливо встала со своего места и, обращаясь к Герману, сказала взволнованно: «Оставайтесь здесь и ждите моего возвращения!»
С этими словами она вышла из комнаты. Прошло более получаса; ожидание казалось Герману бесконечным, то у него являлась надежда на успех, то он приходил в отчаяние и старался успокоить себя мыслью, что сделал все, что мог, для спасения Гейстера.
Наконец графиня Антония вернулась. Паж нес за ней большой запечатанный пакет на серебряном подносе. Герман в первую минуту едва не вскрикнул от радости, но у него замерло сердце, когда он увидел строгое и печальное лицо графини.
— Идите! — сказала она. — Барон фон Лестен проведет вас к коменданту крепости! Там вы узнаете, на каких условиях отпущен Гейстер… Позаботьтесь, чтобы друг ваш уехал как можно дальше от Касселя, и чем скорее, тем лучше… Прощайте, мы никогда не увидимся с вами!..
Прежде, нежели Герман успел выразить ей свою благодарность, она исчезла из комнаты. Герман в сопровождении пажа отправился в крепость.