Она переоделась и покинула клинику. Как всегда, ее ожидал служебный лимузин, нахально припарковавшийся прямо под знаком «Стоянка запрещена»: дипномера освобождали его от необходимости обзаведения такой малостью, как разрешение на парковку.
Шпионы! Везде шпионы… Ким жестом велела шоферу уезжать.
— Я пройдусь пешком, — сказала она и двинулась по Второй улице, потом по Третьей, зная, что автомобиль следует за ней в каких-нибудь полутора метрах. Ким передернуло от негодования: даже сейчас, когда она в таком горе, агенты Тонио продолжают держать ее под наблюдением, ограничивая ее личную свободу! Но куда она направлялась и зачем — касалось только ее, и никого больше.
Когда лимузин поравнялся с магазином Блюмингсдейлов, дорогу ему перегородили грузовики, с которых сгружались привезенные товары. Ким резко ускорила шаг, завернула за угол и нырнула в подземку, где смешалась с толпой пассажиров, обычной для часа «пик».
Через двадцать минут она уже была в офисе детективного агентства.
Голливуд
— Доброе утро, сердце мое!
— Доброе утро, дорогая.
— А как мой большой бяша сегодня себя чувствует? — Она запечатлела на его ухе мимолетный влажный поцелуй. — Мой медвежонок, которого я люблю больше всего на свете?
— Вуф-вуф… — шутливо запыхтел Питер. — Все лучше и лучше.
Он сонно пошарил рукой под простыней и наконец нашел упругую, великолепной формы грудь Джуди Сайм. Одного прикосновения к ней оказалось достаточно, чтобы он окончательно проснулся и возбудился.
— Давай еще немножко повозимся, а, Джуди?
— Мне бы очень этого хотелось, любовь моя! Честное слово, больше всего на свете! Но к восьми часам я должна быть на съемках.
— Сейчас же только без четверти шесть…
— О Боже! — Она выпрыгнула из кровати. — Так поздно?! Мне пора за дела.
Питер вздохнул, перевернулся на другой бок и снова заснул.
Когда они с Джуди только начали жить вместе, он был заворожен ее утренним распорядком: после игольчатого душа — занятия аэробикой, потом сбалансированный завтрак, затем массаж, джакузи, наведение макияжа и — вперед, на выход! Весь цикл занимал минимум полтора часа.
Она напоминала Питеру молочницу из детской колыбельной, которая распевала: «Мое лицо — мое богатство», — хотя Джуди считала, что богатством были также и ее тело, ногти и волосы. Питер прекрасно понимал, что стоит за всеми этими зарядками и кремами с плацентой: быть все время в форме — ее профессиональная обязанность; привлекательная внешность для кинозвезд — все равно что захватывающий сюжет для писателей. Джуди, как бегун, старалась не сойти с дистанции и ликовала, получив очередное подтверждение, что все еще «котируется», и была решительно настроена продолжать в том же духе долгие годы, о чем радостно сообщила Питеру.
Как-то на одном званом обеде Питер отпустил реплику насчет того, что здесь, в Калифорнии, молодость возводится в ранг государственной религии, а старение считается самым тяжким преступлением. Хозяйка дома, тощая дама лет шестидесяти с хвостиком, бросила в него в отместку шариком из хлебного мякиша.
И все-таки, даже прожив столько лет в этом штате, Питер относился к культивируемому здесь нарциссизму с недоумением и некоторой неприязнью. Успехи и достижения пластической хирургии, например, в Лос-Анджелесе буквально бросались в глаза и служили ярким и убедительным доказательством правильности умозаключений Питера.
В далеких шестидесятых, когда он работал в «Маривале», женщина определенного возраста и положения скорее призналась бы в детоубийстве, чем созналась бы в том, что «эти губы, эти глаза» отличаются от тех, которыми одарила ее матушка-природа. Теперь же ситуация резко изменилась: все эти аспекты вполне могли стать темой застольной беседы, и Питер не уставал удивляться, с какими подробностями они обсуждались. За ланчем, за обедом вроде бы хорошо воспитанные люди обменивались сугубо личной информацией, называли чьи-то имена, давали друг другу советы и рекомендации… Так, например, доедая абрикосовое суфле, можно было выяснить, где вам лучше всего сконструируют самые пухлые губки, самые упругие груди, самый подтянутый животик. Или ознакомиться с солидным прейскурантом цен на совершенствование разнообразных частей человеческого тела.
Приблизиться к идеалу стремились не только те, кто, как Джуди, зарабатывал себе на жизнь перед кинокамерой. Питер был знаком с одним семидесятипятилетним обувным магнатом, который сделал подтяжку ягодиц; знал десятилетнюю девочку, которая копила пенни, выдаваемые ей на карманные расходы, чтобы изменить форму носа. Даже миссис Гомес, приходящая на виллу дважды в неделю погладить белье, тоже пыталась получить страховку на «операцию».