На рации выкорябаны две буквы «К» и «Д» напротив определенных частот. Крис и Дейл. Не понимаю, зачем мне вторая частота, ведь Дейл уже превратился в мою тень. Он и сейчас за дверью комнаты.
На кровати лежит белый конверт, открываю его и достаю чип, размером со среднюю пуговицу. Кладу его в карман брюк и закрываю его на молнию. Надеюсь, что без штанов не останусь, иначе наказ Криса будет не выполнен.
Раскладываю вещи на узкие полки шкафа и опускаюсь на кровать. Смотря в окно, размышляю о том, что Крис сказал в конце своей речи, до того, как передал право голоса мне. Он упомянул, что следующий наследник Салема в здравии. Зачем? Решил подстелить себе соломку и оставить запасной вариант на случай моего исчезновения или смерти? Не думаю, что если я задам Крису этот вопрос, то получу правдивый ответ. Быстрее бы уже найти и вернуть Люка.
Немного позже я вышла на кухню, но там уже не было Охры и Деймона.
– Не хочешь поесть? – спросила я у Дейла.
Он растерялся, достал из-за пазухи рацию и выбрав чистоту, спросил:
– Крис, тут миссис Куин предлагает поесть с ней.
– И?
Дейл не спускает с меня растерянного взгляда.
– Крис, могу ли я есть с миссис Куин?
После недолгого молчания рация заговорила искаженным голосом Криса:
– Можешь.
Решив почувствовать себя хозяйкой грустного дома, пошла на кухню и достала продукты. Сделала пару бутербродов, и мы сели за стол. Я пыталась разговорить Дейла, но он практически не шел на контакт.
– Ты так предан Крису и Люку, это поражает.
– Я предан Крису, – ответил Дейл, дожевывая бутерброд.
– А Люку?
– Я его почти не знаю.
На этом и закончился наш уютный разговор за чашечкой чая.
На следующий день я перебралась в дом Люка.
Следующие девять дней были изматывающими и физически, и морально. Каждое утро я поднималась еще до восхода солнца и уходила на тренировку. Дейл следил за мной, иногда даже подсказывал, что я делала неправильно или же давал ценные советы, как улучшить то, что я все же сделала правильно. Меня не напрягало его присутствие, я свыклась. За девять дней мы с Крисом обошли все предприятия, магазины, винодельни и даже кондитерские. Пообщались со всеми, с кем было только можно. На удивление проще всего было с военными, они слушали и не перечили. Я вообще говорила мало, только когда обращались напрямую ко мне. В основном общался Крис, и он был достаточно дипломатичным.
Последние, с кем я должна была встретиться, оказались Каролины. Они написали официальный запрос на встречу с главой города. Я не знала, чего они хотели, и готовилась к этой встрече с нервозностью.
Несколько раз я навещала Деймона. Не могу утверждать, что я видела много детей, но настолько печального ребенка сложно себе представить. Он лишился любви матери и отца. Даже дяди, который присматривал за ним, больше не было рядом. Охра старалась, она играла с ним, занималась, но это не помогало улыбке появиться на губах ребенка. Я же не знала, с какой стороны к нему подойти. Не имея опыта общения с детьми, мне было сложно наладить с ним контакт. Дважды я пыталась заговорить, но о чем? Что может интересовать ребенка? Оба раза оказались провальными, но мне удавалось поговорить с Охрой. Она переживает из-за долгого отсутствия Люка. Ей тоже пришлось врать и говорить, что он отправился на поля, для улучшения работы фермеров.
С каждым разом врать становилось все проще и проще.
Я продолжала навещать маму. Каждый день, хотя бы на пол часа я приходила к ней. И каждый раз пустота в груди только разрасталась. Рядом с Оливией я чувствовала себя бесконечно одинокой.
Дни пролетели, а встреча с Каролинами уже стояла на моих пятках. Именно с ними я боялась остаться в закрытом помещении. Кто, как не Каролины поймут, что я завралась?
Я оделась как подобает чтену правящей семьи, достаточно долго стояла перед зеркалом и репетировала выражение лица, к которому было бы невозможно прикопаться.
На встречу пришли не все Каролины. Я не хотела идти к ним в пансионат, что-то внутри меня противилось этому. Крис предложил провести встречу в кабинете Люка. Это было единственное подходящее место. Не слишком много места, поэтому толпа не набьется. Территория, которая вызывает у местных трепет и страх, а значит они будут вести себя почтительно и не так свободно, как в пансионате.