Растерянный Гатри помог жене спуститься вниз по лестнице. Когда они подошли к входной двери, он завернул ее в шерстяную накидку и повел дальше по ступенькам крыльца к калитке. Природное чувство юмора вернулось к нему лишь тогда, когда они добрались до повозки. Он крякнул от напряжения, будто опускал на сиденье не свою жену, которую так часто обзывал «костлявой», а увесистый бок разделанной туши коровы.
Только после того как они тронулись в путь, Каролина увидела, что все еще сжимает в руке письмо Лили. Письмо Кэтлин осталось лежать в комнате мисс Этель вместе с невостребованным банковским чеком.
Гатри ехал по заснеженным улицам со скоростью, которую можно было себе позволить. Он трясся на сиденье, пока повозка не остановилась перед офисом доктора.
Как обычно, доктора Аллена на месте не оказалось. Превозмогая боль, Каролина улыбнулась, когда увидела, как ее супруг нацарапал мелом на черной доске рядом с входной дверью в офис:
«РЕБЕНОК ХЭЙЕСА СКОРО ПОЯВИТСЯ НА СВЕТ, ПОСПЕШИТЕ».
Когда они подъехали к своему дому, трехэтажному строению белого цвета с фронтонами и башенками, с верандой в южном стиле, снег валил хлопьями. Юбки Каролины насквозь промокли. На пороге дома их ожидала Мэри О'Хэйли, пожилая ирландка, которую Гатри нанял в качестве экономки, когда строительство дома было закончено.
— Я так и знала, — заголосила рыжеволосая женщина, когда Гатри помог Каролине спуститься с повозки и повел ее через калитку к входной двери. — Прошлой ночью я видела это во сне!
На втором этаже в великолепной просторной спальне Мэри растопила печку, в то время как Гатри раздел Каролину и надел на нее свежую ночную сорочку. Она еще могла и сама справиться с этим, но ее неистовый супруг не позволял ей этого делать.
— Будет мальчик, — заверяла Мэри Каролину, в то время как Гатри укладывал жену в постель. — Попомните мои слова, миссис Хэйес. Сны не обманывают меня.
Очередной приступ боли у Каролины был более сильным, чем все предыдущие. Крепко стиснув руку Гатри, она сделала признание, которое, она знала, он не одобрит.
— Я боюсь.
Гатри сел на край постели и стал целовать пальцы ее рук.
— Я тоже, миссис Хэйес.
Он выглядел таким неуклюжим, сидя на кровати под пологом с кружевными оборками.
Родовые схватки усиливались. Поразительным было то, что, когда боль пронзала Каролину, она издавала почти такие же крики, как в порыве страсти. И она ни за что не рассталась бы с этим испытанием болью, хотя еще никогда так не страдала в своей жизни.
Гатри покидал постель только для того, чтобы положить в печку дрова. Остальное время он был рядом и шептал слова ободрения. Между схватками, когда Каролина тяжело дышала, он старался рассмешить ее. Когда молодая женщина выгибала спину и кричала от боли, он одной рукой прижимал ее голову к своей груди, а другой — нежно поглаживал ее твердый, круто возвышающийся живот.
Когда пришел доктор, за окнами дома было уже темно. Однако через окно в нише дома, расположенной напротив кровати, Каролина видела крупные снежинки. Еще дальше ночные огоньки города мерцали подобно звездам, падающим с неба.
Доктор сохранял невозмутимое спокойствие. Он обогнул кровать с четырьмя стойками, встал напротив Гатри и тихо сказал ему:
— Могу ли я попросить вас вскипятить воду, мистер Хэйес? Вода понадобится нам в ближайшее время.
Гатри, сам нуждавшийся в поддержке, кивнул. Он поцеловал Каролину в лоб и покинул комнату.
— Вы просто хотели отослать его подальше от меня, — добродушно упрекнула доктора Каролина.
Доктор Аллен снял пиджак, расстегнул запонки на рубашке и закатал ее рукава вверх.
— Обычно от мужей мало пользы во время осмотра роженицы, — сказал он. — К тому же бедняга выглядел так, будто собирается отдать Богу душу.
Помыв руки под умывальником, доктор вернулся к кровати и откинул одеяло.
Во время осмотра Каролина попала в тиски новой боли. Когда схватка отпустила, доктор улыбнулся.
— Теперь недолго, Каролина. Малыш торопится выйти наружу.
Мэри тихонько вошла в спальню и, слив воду из умывальника, наполнила его из кувшина свежей водой.
Следующий приступ боли исторг из Каролины животный крик. Гатри испуганно ворвался в спальню.
— Дайте ей что-нибудь обезболивающее, — раздраженно потребовал он от доктора, как будто тот был виноват в страданиях Каролины.
Аллен невозмутимо покачал головой.
— Сейчас ничего не надо делать, только ждать. Впрочем, было бы неплохо, если бы Каролина немного походила.
Не успела Каролина возразить против такой прогулки, Гатри уже поставил ее на ноги. Он вывел ее из спальни в холл, где они прошлись взад и вперед несколько раз.
Через час боль стала нестерпимой. Каролина пожаловалась сквозь рыдания, что не сможет больше сделать ни шагу.
Гатри снова повел жену к кровати. Пока Каролины не было, Мэри убрала с кровати изысканные шелковые простыни и кружевные покрывала и застелила ее свежевыстиранными старыми покрывалами и простынями из обычной ткани.
Ложе было мягким и удобным для Каролины, как гнездышко.
— Думаю, пора, — задумчиво произнес доктор, быстро осмотрев Каролину. Затем он предложил Гатри покинуть спальню.
В цветистых выражениях мистер Хэйес отказался это сделать и встал с краю кровати, поддерживая спину Каролины, когда она согнула колени и стала тужиться, чтобы помочь ребенку выйти наружу.
Все происходило томительно долго и тяжело. Когда Каролина решила, что умрет от боли и напряжения, она почувствовала, как ребенок выскальзывает из ее утробы.