- Платить не надо.
- Да? Это хорошо, - я взял сумку. – Надолго вы мне их даете?
- На сколько надо.
Я поставил сумку на землю, прикинул сколько потрачу на уборку: не имея опыта в подобных делах, решил, что управлюсь за час.
- Меня Александр зовут, - сказал я и протянул руку через оградку.
- Паша, - сказал мужчина, пожал руку в ответ и поправил кепку. Ладно, ты позови, как закончишь – я выведу.
- Понял. Еще раз спасибо.
Остался только и я сорняки. Еще вороны, но те лишь изредка переговаривались и совсем не мешали. Перчатки пришлись в пору, я тянул за сухие стебли безликого сорняка, разглядывал засохшие цветки, прикидывая, сколько латинских наименований, поселилось на участке деда. У самой земли наткнулся на семейство грибов. Они прижались шляпками друг к другу и оттеснили несколько товарищей к железному прутику оградки, отчего шляпки их загнулись и выросли в форме сердца, как его видят мультипликаторы и маленькие девочки. У основания черной плиты лежала железная проволока, замкнутая в круг – все, что осталось от венка. Снял вьюнок с ограды, бросил к остальной траве. Он еще долго шевелился, пытаясь принять прежнее положение. Пока работал, думал про деда. Думал о том, чего он лишился из-за любви к водке. Вспомнил других пьющих родственников. С сожалением понял, что никто из них не доживет до пенсии. О культуре питья моя родня не слышала. О последствиях выпивки не думала. Но все как один, говорили мне, что пить я не должен. На трезвую голову говорили, чтобы я не становился такими как они, на пьяную говорили: не пей - нам больше досталось.
- Ну как? – спросил Паша, подкравшись сзади. Кепка сидела козырьком назад. На лбу его застыли капли пота. Он снял кепку, вытер лоб рукавом и надел кепку козырьком вперед. – Справляешься?
- Вроде того. Много всего наросло.
- Это еще не много. Некоторым придется березы срубать, да корни вытаскивать из земли – вот это много. У тебя тут еще по-божески. Инструменты помогли?
- Еще бы.
Я сложил их в сумку и протянул Паше.
- Проводишь?
- Конечно. На сегодня все?
- Да. Скоро еще заеду.
- Правильно. – Паша достал мешок, в каком возят картошку. – Сложи сюда всю траву, пока перчатки не снял, а я выкину по пути.
Сделал, как сказал Паша, отряхнул перчатки и сложил в сумку. Предложил донести ее, пока тот несет мешок. Павел не отказался.
Около калитки, разделяющей две части кладбища Паша свернул куда-то в заросли и вернулся с пустым мешком. Пока я смотрел с какой нежностью он его сворачивает, к калитке подошла девушка.
- Па-а-аш, - позвала она.
- О, Марина, здравствуй! - сказал он. – Ну, как дела? Все в порядке?
- Почти. Осталось только телефон… - она покосилась на меня, - телефон направить.
- Это мы быстро сделаем, давай.
Девушка протянула смартфон. Павел провел пару раз по экрану и вернул устройство. Марина посмотрела на экран и выдохнула.
- Точно все хорошо? – спросил Павел.
- Да, да. С одной стороны рада, а с другой… - она опять посмотрела на меня. - Ладно, пойду я.
- Тебе ничего от меня не нужно? Ты можешь просить буквально, что хочешь, - сказал Паша как-то слишком серьезно, для такого заявление.
- Нет, нет! - телефон в руках девушки пропищал о непрочитанных сообщениях, которые она бегло просмотрела. - Все в порядке. До свидания!
Мы проводили девушку взглядом.
- А ты действительно можешь сделать все, о чем попросят? - спросил я, шутя.
- Да, - сказал он без улыбки.
- А почему же она ничего не попросила?
- Похоже, теперь у нее все есть.
- Ты и телефоны чинишь?
- Немного. Если что, обращайся.
- Далековато ездить сюда. Если только сломается прям тут.
Непонятная улыбка вновь застыла на лице Паши, взгляд зацепился за пустоту. Пару секунд он простоял, глядя на ручку калитки.
- Значит, - сказал он, выйдя из транса, - если сломается здесь, то обратишься?
- Обращусь.
Он улыбнулся, пожал мне руку, открыл калитку. Потом взял у меня сумку и пошел обратно. Я какое-то время побродил в поисках сторожки, а от нее уже легко нашел дорогу к выходу. Через пятнадцать минут подъехал большеглазый пазик и увез меня в город.
Почему наши кладбища такие дикие? Поросшие сорняком, с ржавыми оградками и настоящими разбойничьими тропами между ними. Кто-то не хочет, чтобы люди могли найти дорогу к той или иной могиле и специально высаживает кучерявый сорняк? Этот кто-то – человеческая лень, работающая бок о бок с безразличием.
Один мой друг после школы поехал учиться в Англию. Он рассказывал, что любил по пути из университета домой зайти на городское кладбище, сесть там в тени старого дуба, на каменной скамейке и читать. Тут меня удивляло все: кладбище находится по пути из университета домой? Чтобы добраться до нашего, надо сесть на автобус, который ходит раз в сорок минут, а потом еще идти от остановки через пролесок. Сидел под дубом? У нас только старые яблони, да высохшие сирени и вишни, за которыми начинается дикий сосняк, перемежающийся редкой березой или ивой. Да и сидел он не на земле, а на каменной скамейке. У нас кое-где тоже встречаются скамейки, но они за оградками, а те, что доступны всем, давно поглотила трава, земля или ржавчина. А еще время время.