- Передумал? - спросил я.
- Наоборот.
Паша ушел в сторону сарая и исчез за дверью. Я сидел возле могилы деда и думал, что совсем ничего не знал о последних годах его жизни: чем он занимался, были ли у него друзья. Не собутыльники, а друзья. Может у него, как и у Нины Васильевны был питомец, который умер с голоду, когда дед попал в реанимацию, а оттуда сюда. Есть ли кто-нибудь, кому дед хотел бы передать привет? Хотел бы он передать привет мне? Странно, в моей памяти ему нашлось место только в тех непродолжительных схватках, которые мы называли борьбой. Однажды он решил устроить турнир - это был только повод, чтобы не отдавать мне шоколадку просто так. Наверное, он хотел, чтобы я понял цену той шоколадки. Постарался ради нее. И я старался. Пыхтел, высовывал язык, пытался вывернуть ему руки, пытался повалить его, а он только смеялся. Говорил, что этого даже на полбалла не хватит. Этими словами и смехом он только меня злил. Я начинал бросаться на него, тянуть за ворот рубахи, пытался даже задушит этим самым воротом. Мне запомнилась его колючая щетина, которая спускалась чуть ниже края челюсти. Я царапался об нее и тянул ворот, а он смеялся. В какой-то момент его позвала бабушка, он отвернулся от меня и чуть наклонился, чтобы лучше слышать, что ему кричат с кухни. Тогда я прыгнул на него и он лег на диван. Он утверждал, что это не честно и за такое не дают очки, а потому шоколадку он заберет с собой. Я сказал, что заберу его бутылку, которую он в очередной раз спрятал за диваном, если он не даст мне проклятый батончик. Дед засмеялся и отдал мне батончик, а бутылку у него все равно отобрала бабушка.
Из автобуса я позвонил Кате.
- Ну как?
- Ничего. Все нормально. Он лежит совсем близко к хозяйке. Как если бы она лежал на кровати, а Степа рядом на полу или на лежанке.
- А ты как?
- Нормально. - За окном автобуса пролетали деревянные домики, запертые за рядами, сыплющих пухом, тополей. Голубое небо застревало в высоких ветвях, изредко в щели между листьми пробивалось солнце и слепило глаза. Верхушки тополей тихо качались от ветра. Сороки на верхушках дергали хвостами, балансировали, но не улетали. - Может прогуляемся?
- Хорошо, куда пойдем?
- Мне все равно, можно в центр съездить, можно у тебя на районе. Без разницы. Только сумку оставлю.
- Тогда пойдем, куда глаза глядят?
- Звучит здорово.
Водитель выругался и ударил по тормозам. Заскрипели шины. Бабушки ойкнули и полетели вперед, особенно те, что встали за три остановки, чтобы успеть выйти из полупустого автобуса. Из-за мусорного контейнера, выбежала женщина и запрыгнула в автобус.
- Ох, спасибо! - сказал она и упала на ближайшее свободное сидение.
Женщина шумно дышала, поправляла, прилипающую от пота ко лбу, челку. Оттягивала блузку и сложив губы трубочкой дула под одежду. Она чуть успокоилась, достала из сумки раскладное зеркальце и посмотрела на себя. Сжав губы так, что от углов рта к щекам потянулись маленькие складки, она стала поправлять прическу. Наведя красоту она достала кошелек. На каждый раскрытый кармашек она морщилась все сильнее. Затем глубоко вздохнула, еще раз быстро пробежала по всем кармашкам, бросила кошелек в сумку, перерыла все остальные места в сумке, тихо выругалась и села на свободное кондукторское сидение.
- Простите, тут такое дело я: забыла дома все свои деньги. Даже копеек нет...
- А голову ты дома не забыла? - спросил водитель, по-видимому, в прошлом школьный учитель.
- Голова-то на месте, только это ничего не меняет. Денег у меня нет. Можно я уж как-нибудь так доеду, а в другой раз как с вами поеду - отдам двойную цену. Да хоть тройную, только не высаживайте сейчас, пожалуйста.
Тут к водителю подошла бабушка, сунула семнадцать рублей и косо посмотрела на женщину, которая в тот момент демонстрировала водителю пустой кошелек.
- Вот, посмотрите, ничего нет! - она растянула кошелек, как пасть невиданного зверя, обнажив розовое нутро. Из одного из раскрытых кармашков вывалился товарный чек и провалился в складку между сиденьями, откуда выглядывал белым уголком.
- Как вы вообще на улицу выходите с пустым кошельком? Переводите тогда мне на карту деньги - хоть так.
- И карты нет, вот же, - она снова вытащила кошелек, - я же показала. Ничего нет.
- Как может человек выйти из дому с пустым кошельком? Вот не понимаю, хоть убейте.
- Врет она! - донеслось мнение одной из бабушек, что сидела передо мной. - Врет, по ней же видно, алкашка сама , пропила все - вот и нет денег у нее. Вчера пятница же была, все пропила, точно говорю.