- Я не смущаюсь, - сказала Катя и посмотрела на меня через плечо. Посмотрела с вызовом: «Думаешь ты можешь меня смутить?», - я всегда так захожу. Когда вода доходит до поясницы я падаю на спину. Мне так проще.
Я смотрел, как вода медленно поднимается по ее ногам, захватывает голени, скрывает бедра. Катя замерла.
- Тут холоднее, - сказала она и продолжила идти. Вот вода скрыла ямки на ее пояснице, и Катя легла. Вышло это намного красивее, чем мое падение. Она плыла на спине, а я смотрел и ждал, когда она доплывет до меня. Я чуть выставил руки, ее плечи коснулись моих ладоней и она встала рядом со мной. Река в том месте доходила мне до груди, грудь Кати же река скрывала от меня, и словно дразнила, выставляя на показ ключицы и шею.
- Привет, - тихо сказала она.
- Привет, - ответил я.
А ветер тем временем стянул Катину одежду с крючка и она упала на песок рядом с моей, но мы этого не заметили.
Глава 15
Лес по ту сторону дороги, этот сосновый бор, в глубине которого пряталось «Ненайдено», выглядел совсем сказочным. В сумерках между стволами носились звуки, которые, казалось, зацепились за иголки еще днем и теперь пытались сорваться вниз и исчезнуть, но лишь высекали эхо попытками вырваться из колючего плена. Между пушистыми хвойными ветвями летал наш с Катей смех. Об кору ударялся шум реки. Я ударял по воде и брызги ударялись о спину Кати, потрескивали, как крохотные электрические разряды. Потом по ветвям прыгали Катины вздохи. От этих мыслей, от воспоминаний о том, что было только что, у меня колотилось сердце. Я не хотел описывать это словами. Не хотел думать, что я такой-то и такой-то. Даже на давал себе подумать, что счастлив. Только мысль заносилась над первым слогом, и я тут же прерывал ее. Грубо. Но я чувствовал, что так надо. Я часто врал себе, что счастлив с кем-то, что люблю кого-то. Я боялся соврать и теперь. Я думал, что как только облеку чувства в слова - сразу же совру.
- О чем думаешь? - спросила Катя.
Мы стояли на остановке и ждали автобус.
- Знаешь, когда я сочинял тот текст, про лешего, я представлял вот такой вот лес. Сосны, между которыми трудно даже протиснуться, старые тропки, сумерки. Сколько живу в этом городе, никогда не был в здешних лесах. Получается, что сочинял про такое место, прежде чем в нем оказался. Это странно.
- Слушай, а ты не находишь связь между твоим интересом к фантастическими сюжетам и детством? Ты только сегодня рассказывал про эти ваши игры в лесу за домом, между деревьями, погребами, по которым нельзя прыгать, и камнями, которые нельзя сдвинуть. Есть над чем задуматься.
- А как твои детские игры отразились на взрослой жизни? Только не говори, что они повлияли на твой вкус к мужчинам. Я далеко не похож на магната Генри на красном феррари.
- Тебя это задевает?
- Не уклоняйся от ответа.
- Даже не знаю. Со стороны должно быть виднее. Ты мне скажи.
- Ну... ты любила играть в «Сабжо», так? Получается, суть игры состоит в том, чтобы ждать, когда ведущий подкинет тебе подходящий вариант. Маленькая Катя терпеливо сидит и напрягает пальцы, чтобы ни дай бог не выронить мяч, когда выпадет имя Генри...
- Уже не смешно!
- Ладно, прости. Я к тому, что это похоже на то, как ты делаешь фото. Ждешь свой кадр, ты, вроде, так сказала.
- Аналогия на лицо, - она кивнула.
Подъехал автобус. Мы сели на двойное сидение в конце салона. Катя положила голову мне на плечо, майка тут же намокла от ее волос. Я не стал ей ничего говорить. Смотрел, как за окном первобытным штриховым кодом летят сосны, унося с собой послание, зашифрованное для кого-то, но не для нас. Катя уснула на моем плече, я же пытался сесть так, чтобы ее голова не падала с меня на кочках, но ничего не вышло. Она то и дело срывалась, и Катя с недовольным урчанием возвращала голову на прежнее место. Один раз она заявила, что у меня мокрое плечо и потерла щеку. Когда я предложил поменяться местам и предоставить ей другое - она уже уснула. Домой я вел ее придерживая за талию. Пару раз она предложила мен лечь прямо тут в траве.
- Ночи теплые, дава-а-ай! - она заваливалась на бок, а я ловил ее.
- Ты же знаешь, у нас тут клещей - море.
- Море Иксодовых, как Лаптевых, только Иксодовых! - сказала она и расставила руки на манер все тех же клещей, готовая обнять всю живность, которая попадется в траве, но я обхватил ее за талию, закинул на сухое плечо и донес до подъезда. Кто-то крикнул с четвертого этажа «Добычу несешь?», затем звонко щелкнула ладошка по щеке, и окно на балкон закрылось. Пришлось залезть рукой в задний карман Катиных шорт. Она глупо хихикнула, когда я вытаскивал ключи, но тут же снова прикинулась спящей. Благо Катя весила чуть за пятьдесят килограмм, и жила она на втором этаже - иначе пришлось бы везти ее на лифте, а это уже не так романтично. Возле самой двери, я поставил ее на ноги, но талию не отпустил, она прислонилась к моей груди щекой и что-то бормотала. Что-то про то, какой был хороший день. Она уже забыла, что случилось утром. Степа сделал свое дело, Степа ушел, не оставив следа.