Тут я понял, что даже не пытался отказаться от этой просьбы. Предыдущие разы оказывались по пути, но в этот раз я как бы заранее согласился, не зная, будет ли лежать дорога рядом с теми местами, но опыт подсказывал, что будет. Так или иначе.
Я думал слишком сосредоточенно, чтобы услышать, как крадется Катя. Она запрыгнула сверху, как наездница на коня. Положила руки мне на плечи и поцеловала в губы. Мокрые волосы упали на мое лицо. Я выпустил телефон из рук и положил руки ей на талию, раздавив несколько холодных капель. Она не стала заворачиваться в полотенце. Из одежды на ней был только теплый свет фонаря.
- Уснул что ли? - спросила она, отпустив мои губы.
- Нет, думал.
- О чем?
- Да, работа нашлась. Мне тут сообщили, - я не знал, как сказать ей о письмах мертвого человека и свел все к дежурству на соревнованиях, - завтра в общем иду на весь день на соревнования дежурить. Платят четыре тысячи.
- Завтра? Во сколько они начнутся?
- В восемь. Закончатся в десять, но может и раньше.
- А может и позже... - сказала она и выпрямилась. Она убрала волосы назад, и ее всю залил медовый свет фонарей. На теле ее еще сияли жемчужинами капли воды, которые каким-то чудом не впитались в мою одежду, - так чего ты лежишь? У нас не так много времени. Тебе еще надо выспаться перед этими соревнованиями. Так что бегом в душ и в кровать.
- Да, ты права, - сказал я, не убирая руки с ее бедер. Капельки стекали, оставляя тонкие полоски на золотой коже.
- Тогда тебе стоит выпустить меня, - она положила свои руки на мои, подняла их к моей голове и зажала. Мы снова поцеловались. Когда я открыл глаза, Катя уходила в темноту коридора, будто какое-то ночное видение, и только звук мокрых босых ног по полу, говорил о том, что она самая настоящая.
- Бегом в душ! - крикнула она из комнаты.
- Да, да. Иду! - ответил я, но не пошел сразу в душ. Я вышел на балкон. Открыл окно пошире, захотелось подставить голову под ветер. Кроссовки больше не шоркали по асфальту вокруг «Алмаза», зато на первом этаже спорткомплекса горел свет. Через окна было видно коридор во всю длину закрытого катка. Открылась дверь и в коридор вышла женщина, за собой она катила уборочную тележку, используя швабру в качестве ручки. Несмотря на лето, она была в кофте. Окна «Алмаза» находились на такой высоте, что я не видел ее ног, а потому не сразу понял, что за треугольник шагает за ней следом. Женщина наклонилась, в следующий миг на ее руках уже сидел ребенок, на нем была зимняя шапочка. Женщина посадила ребенка на подоконик, - окно конечно же было закрыто, - и продолжила мыть. Ребенок обернулся и стал тыкать головой игрушки в стекло. Судя по кукле в руке - то была девочка. Глядя на ее рост, на поведение, я решил, что ей не больше трех лет.
- Са-а-аш! Я же усну сейчас, если ты не поторопишься!
- Все, иду в душ, - сдался я. А когда я вышел, Катя спала распластавшись звездой по всей кровати. Пришлось ее подвинуть, сквозь сон она высказала недовольство. «Мня-мня-мня» - так оно прозвучало. Она отвернулась к стене, зажала одеяло руками и ногами и заснула, как прежде. А я не мог уснуть. Душ чуть освежил голову, отодвинув сон. Я завел будильник на семь часов. Тут же решил посмотреть, где вообще находится дача Нины Васильевны. Забил в строку адрес, который, конечно же, всплыл в памяти, словно адрес родного дома, - чудесное свойство писем покойной. Пока просьба не выполнена, я могу цитировать эти сообщения с любого места, а как только Шаров Дмитрий Евгеньевич получает привет, а Степан переезжает ко мне, письма расплываются в памяти, будто в них заложена программа когнитивного самоуничтожения. Приложение показало мне дом, расположенный на самом краю улицы, в тупике. В Сама улица оказалось не очень большой, от нее, как ребра от грудины, в стороны отходили еще четыре улицы, на каждой находилось по семь-восемь домов. От улицы Новой отходили улица Прибрежная, и на самом деле в самом низу экрана выглядывала голубая излучина реки, улица Фруктовая лежала чуть выше и зачем-то искривлялась в виде буквы «г», а с другой стороны: улица Овражная и Степная. И зачем столько улиц для такого маленького числа домов? Я отвел экран чуть влево. Там, где кончались дачи, где река делала очередной изгиб, находился мост. Но к нему не вели дороги, видимо приложение считало, что его никто не использует. На другом берегу кто-то оставил метку с фотографиями. Я нажал на метку, всплыла чья-то шутливая заметка:
Найдено «Ненайдено»
Следом пулеметной очередью шла куча дурацких смеющихся мордочек, часть напялила солнцезащитные очки. На фотографиях компания жарила шашлыки возле волейбольных стоек. Значит, дача Нины Васильевны находилась на другом берегу, напротив «Ненайдено».