Когда секс превратился в рутину, а уговаривать на что-нибудь новое стало слишком трудно и затратно, я снова открыл любимые сайты. Я понимал, что ролики «+18» делают только хуже, но продолжал смотреть. Пытался бросить, бросал на пару дней. Однажды продержался неделю, но снова к ним возвращался, полный уверенности, что они все-таки не при чем. Как только включал новое видео, понимал, что еще как при чем, но становилось все равно.
На учебе все шло как надо. Экзамены сдавал в основном на пятерки. Не сказал бы, что это было трудно. Я по натуре домосед, а из искушений отвлечься у меня под рукой было только одно - и не самое сильное - требующее считанных минут моего внимания. Это я про все те же сайты. Времени на учебу хватало, хватало и на спортзал.
На главные вопросы родственников: какую специальность я выбрал, каждый год я давал разные ответы. С четвертого круса я давал один ответ - неврология. А вопрос изменился:
- Все еще хочешь быть неврологом?
- Да.
- Это хорошо. Я к тебе обязательно запишусь, а то я какой-то нервный(-ая) последнее время. Да и вокруг много всяких нервных. В общем - все к тебе пойдем.
- Нервным надо скорее к психиатру, а не к неврологу.
Закатываются глаза, вырывается сжатый «цок».
- Ну я же не псих, чтобы идти к психиатру, - говорят мне.
А я думал, что многим стоило бы сходить, просто для профилактики. Есть даже такой термин - психопрофилактика. Но она включает работу над самим собой. Люди сами себе помогать не хотят, а пойти к специалисту боятся ведь кто идет к психиатру или психотерапевту - тот псих. Глупейший стереотип, с которым еще предстоит побороться. Я бы его поставил по вредности в один ряд с мнениями о том, что прививки вызывают аутизм, ВИЧ придумало правительство и фармкомпании, чтобы содрать с нас деньги, а рак лечит правильная подобранная доза гомеопатической водички и соды внутривенно. Такое чувство, что, чем легче найти информацию, тем труднее ее понять. Не знаю, есть ли такая когнитивная ошибка, но при всей доступности информации в наше время, все больше людей предпочитают доверять шарлатанам, инстаграм-целителям, врачам-астрологам, диетологам-кабалистам. То ли это от нежелания тратить деньги на обследование, когда можно поставить клизму с кофе, или выпить порцию лимонной воды от диабета, то ли от страха перед правдой. Медицинские диссиденты. Думаю, они в той же мере и эскаписты. От них часто слышишь: Не буду делать МРТ, вдруг что найдут. На что я говорю, что это «вдруг что» еще, не дай бог, придется лечить. Обычно после этого эскапист-диссидент ретируется в инстаграм глубины и больше не показывается.
После третьего курса я съехал из четырехместной комнаты в комнату поэлитнее - двухместную. Сосед попался спокойный, конфликтов почти не было. Тем более, что на четвертом курсе каждый устроился на работу. Сначала мы работали санитарами, а потом медбратьями и почти не видели друг друга в общаге.
Я работал в детской больнице, в отделении реанимации. Первая смена выпала на Новый год. Из детей в отделении лежал только маленький Гриша, у которого половину мозгового отдела черепа занимала гигантская гематома: шансов на хоть какую-то осознанную жизнь у него не было. Дышал он при помощи аппарата ИВЛ, питался исключительно через назогастральный зонд. Ему было всего два месяца. Лежал он в крохотной кроватке , под светом нагревающей лампы, в шапочке, подгузниках и розовызх носочках с вишенками. В боксе, помимо маленькой кровати, стояла кровать побольше для детей старшего возраста. На ней обычно спали медсестры, чтобы в случае чего быстро оказаться возле ребенка, конечно, если кровать была свободна. Я же тогда работал санитаром и спал преимущественно на жесткой кушетке в сестринской - она же кухня и комната отдыха. В ту ночь медсестра сказала мне:
- Саш, у меня уже голова болит от этой пыхтелки, - так она называла аппарат ИВЛ за характерный звук, напоминающий дыхание Дарта Вейдера. - Иди ты в боксе поспи, а я на кушетку пойду. Если что - кричи.
У мониторов в отделении реанимации была функция оповещения: если какой-то показатель уходил от нормальных значений, монитор издавал звонок - четкий и ясный, трудно не услышать, но сестры предпочитали, чтобы сигнал монитора сопровождался человеческим криком.
Я разместился в боксе по соседству с маленьким Гришей и почему-то очень хорошо запомнил тот момент. В боксе темно, горят только лапочки на мониторах. Огоньки крохотные, преимущественно зеленые и красные. На экране то появляется, то исчезает кривая дыхания. Я вижу как аппарат помогает сделать, а точнее, делает вместо Гриши вдох и выдох. Число, показывающее степень насыщения артериальной крови кислородом, скачет в приятном глазу диапазоне 95-96%. Лучше и не придумаешь в его состоянии. Перед сном я очистил с помощью отсоса дыхательные пути крохотного пациента, чтобы уж точно ночь прошла безмятежно, и лежал, смотрел на огни монитора. Скоро я свыкся с шумом аппарата и для сознания он исчез. Чуть прикрывая глаза, огни монитора казались мне гирляндами, первое января на календаре только усиливало ассоциацию. В боксе было тепло, на кровати для детей постарше лежал большой матрас, а на нем развалился я.