Аслан, наконец, открыл глаза.
- Проиграл, да? - спросил он.
- Да, - ответил ему я.
- Бэ-э-эля, - протянул он и отбил ладошкой по ковру. - Как проиграл? - спросил он.
- С этим лучше к судье.
- Гильотиной, - судья услышал наш разговор.
- Я чуял же, что он не заправил руку.
- Заправил. Хорошо заправил.
Крики усилились. Теперь, когда Аслан пришел в себя, я посмотрел, что происходит. А происходил тот самый фестиваль насилия, как назвал это мероприятие Ромыч. Болельщики Аслана дрались с судьями, дрались с чоповцами, среди которых мелькал и желтоглазый Колосов. Главный судья скакал какое-то время от одной дерущейся группы к другой, пытаясь примирить конфликтующих, но сам получил по лицу и влился в конфликт, как серфер, которого накрыло волной. Ярый тоже был в толпе. Ударная техника его нисколько не отставала от техники борьбы, что он с радостью демонстрировал болельщикам Аслана. Рядом с ним стоял Дубской. Он почти не шевелил ногами, зато руками он разбрасывал наступавших, точно вокруг него гравитация работал совсем иначе. Получилось, что драка замкнулась четырехугольником, стороны которого составили: друзья (а может и семья) Аслана - самая многочисленная сторона, чоповцы - вторая по численности сторона, судьи - группировка хорошо подготовленная, но не самая многочисленная, Ярый и Дубской - самая немногочисленная, но самая продуктивная сторона драки. Все это происходило большею частью по другую сторону ковра - между трибунами и невысокими ограждениями, которые превратились в тупое оружие.
Аслан поднялся, повторил:
- Бэ-э-эля.
Махнул рукой и ушел на боковую трибуну, где собрались люди, не жалающие принимать участие в массовой драке.
Ромыч тем временем сидел за своим столиком и нарезал из бинта небольшие салфетки, которые затем заливал перекисью. Я тоже вернулся за свой стол, а когда сел, увидел Давида Леоновича. Он шагал в сторону стола главного судьи, за которым теперь сидел один программист.
- Можно я скажу? - спросил программиста Давид Леонович.
Тот молча указал рукой на микрофон, показывая, что тот совершенно никем не занят, а сам он не имеет к микрофону никакого отношения.
- Спасибо.
Под крышей «Сатурна» пронесся скрип, на который отреагировали только судьи. Они подняли головы, выискивая, кто взял их мокрофон.
- Друзья, - начал Давид Леонович. - Посмотрите все на меня.
Он поднял руку, чтобы каждый мог его разглядеть, что было совсем не трудно, учитывая, что почти все сгруппировались в одной точке зала, а он стоял в другой.
- Наверняка некоторые из вас меня знают. - Он замолчал. - А те кто не знают, могут спросить у тех, кто знает. Я вам предлагаю вернуться на своим места, чтобы избежать ненужной крови.
На этих словах драка захлебнулась. Все смотрели на человека с микрофоном.
- Пошел ты, черт, я сам решу что делать! Армяшка ебаная! - крикнул один из друзей Аслана. Его тут же уволокли подальше свои же и стали тому что-то объяснять, попутно отвешивая подзатыльники.
Давид Леонович продолжил.
- Кровь если и льется, то здесь, - он пальцем указал на ковер. - И здесь, - указал на другой. - За пределами ковра крови быть не должно. Не сегодня. Нас собрал здесь спорт, а те, кого здесь собрала злоба я могу отвезти в одно место, где они смогут ее выплеснуть, если ею не захлебнутся. А теперь все извинились друг перед другом, - сказал он, словно воспитатель детского сада, - а я извиняюсь перед главным судьей за всех вас. Это непростительное поведение, и я лично поговорю с начинателем. Охрана пусть сделает вид, что ничего не было. За это им отдельная благодарность. Как это отключить? - спросил он программиста.
- Красная кнопочка... с другой стороны...
Микрофон пискнул сверчком и замолк.
Давид Леонович прошел вдоль ковра и сел на прежнее место. К нему подошли несколько человек из группы поддержки Аслана . Они о чем-то тихо поговорили. Что удивительно, они даже не размахивали руками. Не сказать, что они стояли по стойке смирно, но это точно не те вальяжные позы, какими славятся подобные ребята. На ряд выше и чуть правее от Давида Леоновича сел Дубской. Он протер кулаки платочком, который затем свернул вчетверо и убрал в нагрудный карман пиджака. Когда группа поддержки Аслана ушла, явился он сам. Давид Леонович спустился к нему и что-то сказал, положив руку тому на плечо. Аслан выслушал и кивнул. В этот момент появился Ярый, они пожали руки с Асланом и тот ушел, а Ярый сел на том же ряду, что и Дубской, только левее места Давида Леоновича.