Соревнования продолжились. Больше никто не болел так активно, как прежде. Все прошло прилично, спокойно. Можно было бы сказать «легко», если бы не это напряжение, выражающееся в постоянных оглядках на человека, который один занимал целый ряд, позади которого сидел охранник, изменяющий гравитацию - как иначе объяснить, что от его ударов люди улетали на метр? Ярый занял первое место в своем весе. После этого он успешно занял первое место в абсолютной весовой категории. Он даже хотел сразиться с чемпионом в абсолютке с грепплерского ковра, но главный судья сказал, что это слишком. Однако Давид Леонович уговорил судью на показательный матч, который Ярый выиграл. Уговоры судьи, кстати, длились не дольше трех секунд.
За время соревнований мы дважды ходили с Ромычем в местное кафе - «Фортуна». За два приема я отдал едва ли пятьсот рублей, таким образом добавил ко своим четырем тысячам сэкономленные пятьсот рублей. Во время еды Ромыч жаловался на начальство. Сетования и ругательства он приправлял цитатами, показательно гнусавя, картавя, а иногда включал и шепелявость.
- Я никогда не обсуждаю приказы ректора, поэтому я здесь, а вы там, где вы находитесь... Ну не пиздец ли, Санья? Милитаризм пробрался в медицинские учреждения. Она не обсуждает приказы. По сути, она банальный посредник, проводник между какой-то бюрократической областью мозга ректора и нами - исполнителями. А все эти дебильные задания мы выполняем вслепую. Главная нас собирает, максимально пространно говорит о каких-то абстрактных вещах, которые мы должны заключить во вполне материальный, документальный вид. Стоит подойти к ней с вопросом - она лишь повторно прочтет присланную инструкцию и скажет, что ничего больше она не знает. Делайте мол, как хотите. Только потом будете переделывать, если мне не понравится. А если понравится, то молодец все равно она, а не мы.
Ромыч почти не притронулся к еде. Когда он заметил, что я сижу за пустыми тарелками, он спросил были ли у меня конфликты с начальством.
- Не было. С преподами бывало, с работодателем - никогда. Не потому, что я не конфликтный, скорее из-за того, что я с ними близко не сталкивался, да и сильно никогда не лажал.
- Я тоже не лажал, а говорят со мной так, будто лажа - мое второе имя. И эти ее фразы про наемных работников. Вы наемные работники: делайте, что говорят. Пиздец. Как закончится ординатура, хер она меня там увидит. Они с заведующей отделения уже интересуются, останусь ли я у них работать.
- Не останешься?
- С таким отношением - нет. Да и тухлое это место. Я там целыми днями занимаюсь только одним - биодеградацией. Даже когда беру почитать какую-нибудь книжку медицинскую, влетает заведующая отделением и говорит, что книжки надо читать дома, а на работе над работать. Сань, летом все спортсмены на сборах или отдыхают. На осмотры никто не ходит. Любая работа будет только симуляцией, ну там реально нечего делать летом. Она, сука, впилась и хочет, чтобы каждый раз, когда она заходит в наш кабинет, я сидел над какой-нибудь карточкой пациента и с умным лицом что-нибудь подписывал карандашом.
- Ты так и делаешь?
- Нет. Она еще подкрадывается к кабинету, прикинь. Чтобы мы не слышали ее шагов и не могли состроить трудолюбивые морды. А начмеда я однажды ударил дверью по уху. Он его грел у самой щели. Отогрел, - Ромыч положил ложку. В перерывах между историями об ординатуре и работе он-таки справился с обедом.
На второй перерыв мы тоже сходили в «Фортуну». Взяли по салату, пирожному «корзинке» и два стакана чая.
- Перелом ключицы... - как-то многозначительно сказал Ромыч. - Я таких видел три. Но таких, как у тебя - ни одного. У меня всегда ломались на границе средней и проксимальной трети. И не на боевых.
- А где?
- Один сломал на баскетболе. Еще два на хоккее. Кстати, любопытно, но на хоккее ломаются только местные ребята. Приезжие вообще ни разу не обращались. Вру. Один раз парню ставил анальгин с димедролом. Температурил сильно. Но ломались только наши хоккеисты. Две сломанных ключицы. Одна вывихнутая. Я ему броню снял, а у него плечевой край ключицы торчит трамплином. Он такой: «Что за хуйня?». Еще бедро сломал один, вывих плеча был. И все наши. Я не знаю, как так выходит. С чем связать.
- Напиши докторскую, - предложил я.
- Зачем она мне? Во-первых какой из меня ученый, Саня? Во-вторых - хер кто мне даст там наукой заниматься, при всем желании. Сиди - смотри в карты. Вот, блять, и вся работа.
- Еще же сорвенования, - напомнил я.
- Еще соревнования, да.