Осень обещала быть насыщенной. Я хотел до конца лета выполнить последнюю просьбу Нины Васильевны. Я ждал, что все случится, как в прошлые разы. Ждал, когда случай сам приведет меня к улице Новой, что на Бахтинском поле. К тому самому дому с секретной полочкой в книжном шкафу. Но случай не подворачивался. Похоже случай требовал от меня хоть каких-то действий, кроме просмотра кино и лепки пирогов.
Под каким поводом человек может попасть в чужой дом? Если сразу отбросить нелегальные, то останется не так много вариантов: экстренные службы - но для этого нужен веский повод, будь то пожар или утечка газа, но это все легко проверить; вызов врача, но нынешний хозяин может сказать, что никого не вызывал и будет прав. Покупатель, но для этого требуется что-нибудь продать. Я решил проверить. Зашел на местные сайты с продажей вещей, ввел адрес - ничего по такому адресу не продавали. Может его скрыли, чтобы просто так не светить. Тогда я стал искать шкафы на продажу. Просмотрев все шестьдесят три предложения, я не встретил среди них шкафа с декоративным лавровым венком наверху, зато встретил близнецов тех шкафов, что стояли у моей бабушки и других родственников. Я помнил их настолько хорошо, что легко мог представить эти шкафы изнутри, ведь в детских играх они нередко служили укрытием или же целой сценой. Фантазия легко превращала эти деревянные коробки, завешанные одеждой, в пещеры, тайные логова, секретные лаборатории и бункеры.
Убрал телефон и пошел в душ.
За завтраком Катя с кем-то переписывалась. Вздыхала, морщилась, закатывала глаза: нервничала.
- Что-то не так? - спросил я, допив чай.
- Женя приехала.
- Так. Она хочет чтобы я убрался отсюда? Свадьба расстроилась и она хочет вернуться на свою кровать, да?
- Нет, у них с женихом все хорошо. Она зовет меня на встречу. Нас на встречу, - исправилась она. - Она сейчас до конца лета будет жить у родителей жениха, они сами в Таиланде - дом свободен. Она зовет нас прийти к ним как-нибудь вечером. Шашлык и все такое. Я пойму если ты не захочешь к ним ехать, ведь все-таки они тебе не знакомы и...
- А где находится их дом?
- Степная 8. Это на Бахтинском поле.
- Думаю, нам стоит съездить, - сказал я и улыбнулся. Недостающий пазл не просто попался мне на глаза, он сам встал на место, когда я обернулся на мозаику и теперь, как это уже случалось, объединял естественный ход моей жизни с неестественной просьбой умершей.
- Вот там и отпразднуем мое поступление в ординатуру. Только тихо, чтобы они не поняли, что мы ими пользуемся.
- Так легко согласился. Даже странно.
- Ничего странного.
- Я к тому что ты их даже не знаешь.
- Это как шутка, про девушку, которая не знакомится с незнакомцами.
- Не слышала.
- Суть в том, что надо познакомиться, чтобы перестать быть незнакомцами. Тем более если она твоя подруга.
- Мы скорее хорошие знакомые.
Я задумался.
- Интересно... Почему-то среди русскоговорящих часто можно услышать эту оговорку. Когда тебе говорят о ком-то, что он твой друг, а ты тут же отнекиваешься и пытаешься подобрать к нему более подходящее слово. Будто бы сказав друг, ты обрекаешь человека на что-то страшное. Или хотя бы тяжелое, что не каждому по силам. Как-то одна знакомая подсела ко мне на лекции и стала меня расспрашивать о планах на будущее: где собираюсь учиться дальше, куда подам документы и дальше в таком духе. Я честно сказал ей, что не хочу это обсуждать. Тогда она привела странный аргумент. «Разве трудно поделиться по-дружески?» Меня покоробило от того, что она считала меня своим другом. Оказалось, что для нее по-дружески не означает разговор с другом - это значит просто говорить открыто. Я спросил сколько у нее друзей, на что она сказала, что не сможет сосчитать.
Я показал Кате указательный и средний палец.
- Вот. У меня всего два друга. Настоящих, во всех смыслах. Два друга. Остальные - кто угодно, но не друзья. И говорить по-дружески с ними я не буду.
- Тебя это так заботит?
- Только когда человек пытается утолить жажду любопытства, таким грязным способом.
- А что бы было, если бы ты ей рассказал о своих планах?
- Они бы не воплотились.
- Не думала, что ты суеверный.
- Это не суеверие, Кать. Думаю, это чистая психология, или как сейчас говорят нейропсихология. Я достоверно не знаю, но вот, как я это вижу: как только я начинаю говорить о своих планах, которые еще даже ни на один процент не выполнены, мой мозг воспринимает это как какую-то работу по их воплощению. Я это ощущаю по чувству спокойствия, особенно если мои планы поддержат. Но это спокойствие губительно: оно вызывает какую-то страшную апатию. Мозг ведь по сути лентяй, Кать. Как только я даю ему повод думать, что хоть что-то сделано, - а на самом деле еще ничего не произошло, - он тут же решает, что пора отдохнуть. И вот, когда пора по-настоящему браться за дело, мозг чувствует, что его обманули, что еще ничего не сделано, и он встает в позу. Будто бы серое вещество обижается, что его обдурили так нагло, хотя по сути обмануло само себя. У меня не так много каких-то достижений в жизни, но все они случились в тишине.