Я смотрел на портрет человека, память о котором, возможно, хранилась только у одного ее друга, который сам на пороге небытия. На пороге забвения. Стало тоскливо, когда представил, что и я могу оставить после себя только холодную черную плиту со своей мордой и чем-нибудь вдобавок. Почему-то я не сразу обратил внимание на фон, на памятнике. Вернее, внимание то обратил, но не осознал, что он вроде и ник чему. Это не какое-то известное место в городе, а скорее наоборот - подобных кирпичных стен полно, разве что окно необычное. Зачем же было наносить это на памятник? У моего деда был только портрет, без декораций. Почти у всех так. Только еще один местный житель имел украшение памятника в виде табуна лошадей, сам он стоял слева от них, как свидетель из Фрязино, только руки он держал не в кармане, а скрещенными на груди. Поискал глазами тот самый памятник, заодно хотел найти Пашу, но его оказалось найти труднее, чем могилу цыганского барона.
- Помогу вам, Нина Васильевна. Убедили. Только один раз. Не хочу, чтобы вы потом ко мне являлись во сне, с просьбами убить ваших врагов. Хотя, откуда у вас враги, да?
Пока ехал в общагу, создал страницу в одноклассниках, чтобы было проще вести поиски. В городе не было ни одного Шарова Дмитрия Евгениевича подходящего возраста. Тогда я вбил в строку поиска только фамилию - ситуация обратная, Шаровых оказалось очень много. Решил сузить круг и ввел вместе «Шаров» и «Дмитриевич». В городе таких не нашлось, но в поселке неподалеку от города нашлась некая Сизикова Виктория Дмитриевна, а дальше в круглых скобках значилась искомая фамилия.
Написал ей сообщение:
Здравствуйте, меня зовут Александр. Скажите пожалуйста, а ваш отец, случайно, не Шаров Дмитрий Евгениевич? Дело в том, что я должен ему передать кое-что от его подруги. От Антроповой Нины Васильевны. Только передать это надо лично.
Как теперь просто вести поиски, когда почти у каждого человека есть цифровая копия, которой некоторые дорожат чуть ли не больше, чем оригиналом. Вот и эта женщина, старательно украшала фотографии в соцсети всевозможными рамками из цветов, котят, облаков и рыбок. Пусть она на самой фотографии в застиранном домашнем халате, а на столе позади стоит пепельница, больше похожая на ежика с иголками-бычками. На другой фотографии черная собака уткнулась мордой в снег, подпись говорила, что Чаппи любит снег. На следующей фотографии этот Чаппи уже прятал голову между креслом и диваном. Я решил, что Чаппи просто не любит, когда его фотографируют. Я его понимал. Далее шли фотографии последнего Нового года, стандартный набор салатов для нагрузки поджелудочной железы и желчного пузыря, пару бутылок для нагрузки печени и три палки салюта, чтобы приправить праздник травматизмом. После серии черно-белых фотографий с цитатами: хочешь - будет, цени, пока не потерял, волчица всегда..., попалась действительно интересная фотография. На ней обладательница данной страницы сидела возле какого-то пожилого мужчины в толстенных очках, из-за чего глаза его, занимали половину лица. Она прижалась к нему щекой и улыбалась, мужчина тоже улыбался, но как-то вынужденно, если не сказать вымучено.
Закрыл страницу Сизиковой Виктории. Отчего-то всегда тоскливо смотреть на страницы взрослых людей в социальных сетях, которые по-детски радуются тому, что их собака зарыла морду в снег или они сфотографировали какой-нибудь помятый гриб под опавшими листами. По грибы!!! Они всегда перебарщивают со знаками. Будто всю жизнь им запрещали ставить больше одного знака - слишком выразительно, слишком броско. Нельзя выделяться, Вика. Ставь один знак, говорила ей учительница. Потом Вика выросла, оглянулась назад, а никакого учителя позади нет, может ее уже пару лет как нет в живых, тут и вылились все эти недоставленные в детстве восклицательные знаки. Жизнь в интернете заиграла красками. Заборы из скобок, похожие на ребра, означающие радость, под фотографией ребенка подруги, который измазал лицо овсяной кашей. Тоска.
А с другой стороны меня всегда настораживали скупые страницы, где каждая фотография выверена. Над каждой деталью автор страницы корпел часами. Свет, тон, полутон, полусвет. Торчащий локон - убрать, птица на фоне - стереть. Все должно соответствовать! Вот только чему? Однажды я стоял на остановке, неподалеку от меня стояла девушка. Она старалась сопоставить наклон головы, с наклоном телефона в руках, при этом не засветить все ярким, но холодным октябрьским солнцем. После каждой серии фотографий она сердито стучала ногтями по экрану, после чего улыбалась опять, давая камере поймать тот самый момент. Она перестала смотреть в камеру, смотрела куда-то на дома на другой стороне улицы, сводила губы, точно боялась что оттуда вот-вот вырвется матерное слово, которое тут же услышат ее подписчики - а их собралась добрая сотня. Так прошло десять минут. Наконец, все на фотографии совпало с тем, как она себя видела в голове, - ну, или очень близко к тому, - она успокоилась и убрала телефон в карман. Тут же случилась метаморфоза. Ей стало совершенно все равно, что волосы падают на лицо, воротник пальто, который она старательно прижимала к шее для ощущения не то уюта, не то загадочности, тут же повис, напоминая треугольные ушки мопса. Только убрав телефон, она заметила, что пока разыскивала нужный ракурс, наступила на свежую кучу, оставленную дворнягой.