- Фристайл что ли?
- Ага. Церковнославянский хип-хоп. Нет, он с книжки небольшой читал. Вот он к одной бабуле подошел, а она всю ночь бегала голышом и срала, где попало, мы ее немного загрузили, чтобы она в себя пришла. Он ее имя прочитал в истории болезни и говорит: «Раба Божия, Екатерина!», и начинает что-то бормотать, а руку ей на лоб положил. Тут Екатерина очнулась. Ты бы видел, как она охренела. У попа еще борода огромная, сам жирнючий. Баба Катя как харкнула в него, да так бодро. У нее полный рот слюней был от нашего укола. И все в попа.
- Смешно тебе было?
- До слез, Саня. Всю неделю потом ржали.
- Ты отвлекся, Гошан. Почему пройти-то нельзя?
- А потому, что после того, как мне врач рассказал про бизнес-схему главной, та откуда узнала, что информация утекла. Я, кроме тебя сейчас, никому не говорил. Думаю, тот врач сам понял, что выдал шефа и во всем ей сознался. Может он тоже был на проценте, только не знаю, за какие дела. Там теперь бумаги надо заполнять, что ты можешь туда прийти, что это твой родственник лежит в такой-то палате с таким-то диагнозом. Думаю, ей те псевдоюристы подсказали, как выстроить это забор из бюрократии, чтобы никто лишний не прошел поговорить с пациентами, которые в бреду квартиры отдают.
- Так а как ты там работаешь?
- А что она со мной сделает?
- Уволит.
Гоша хмыкнул.
- Выгоды нет. Уволит - я начну трепаться налево направо. А так она меня при себе держит, ну и за молчание я теперь тоже кое-что имею.
- Да ладно? Она тебе денег дает сверх зарпалты?
Гоша подмигнул.
- И ты берешь?
- Ты думаешь, она подошла и сказала: «Это тебе за молчание, Георгий!», и сунула конверт? Просто следующая зарплата после того разговора мне пришла чуть больше, чем у остальных. Якобы за переработки.
- Так ты подельник.
- Не сказал бы.
- Тебе не стремно?
- Ой, морализатор нашелся. Думаешь, она сама по себе такая хитрая. Она точно кому-то повыше себя отстегивает, чтобы все эти вещи мутить.
- Тогда зачем тебе доплачивать.
- Думаю, чтобы не отстегивать еще кому-нибудь. Ну, узнают службы какие-нибудь. Придут, устроят показательную проверку, пошумят. А потом у главы отдела появится такой же белый быковоз - и конец. Дело закрыто. Круговорот недвижимости продолжается.
Гоша замолчал. Потом щелкнул пальцами и сказал:
- Сам себя на мысль навел. По вторникам Долговязая ездит в департамент, но это утром будет. Твой единственный шанс. Если хочешь, я Рашиду позвоню и он тебя пропустит.
- Это ваш Цербер?
- Кого там, - махнул он. - Дядька санитарки одной. За охранника.
- А где сам охранник?
- Да он и есть, только он себя от сквозняка не может защитить. Вот мы и говорим, что он за охранника. Помнишь, Кирюху в висок стаканом ударили? К нам потом приехала полиция, чтобы разобраться в чем дело, а Рашида увезли с гипертоническим кризом. Сказали, что он как машину полицейскую увидел у входа - поплыл сразу от страха. Я ему наберу - он тебя пропустит.
- В обморок не упадет?
- А если и упадет - не велика беда. Ты его тихонько в тумбочку спрячь. Он у нас компактный.Только сильно не отсвечивай в отделении. Как пройдешь пост охраны, сразу налево до конца коридора, на второй этаж поднимаешься и... А тебе с чем нужен пациент?
- Рак простаты, - сказал я. Даже хотел попробовать удивить Гошу экстрасенсорными способностями, но он меня опередил.
- Есть там такой, Шаров. Четвертая палата. Хороший мужик, кстати. С ним даже поговорить можно, не боясь харчка в глаз или стакана в висок.
Во вторник я не пошел на пару по поликлинической терапии. Попросил старосту передать, что пошел добывать информацию для доклада. О том, что параллельно с эти я выполняю поручение одной покойницы - умолчал. Гоша договорился с Рашидом, что тот пропустит меня. Причем, я слышал, как он договаривался. Он не стал придумывать повода, для моего проникновения, просто сказал:
- Рашид, тут человек подойдет завтра с утра. Ты его пусти без тетрадки, ага? Ну, без подписей этих. Да, вошел - вышел. Пять минут и его нет, - он посмотрел на меня, я кивнул, как бы говоря, что этого времени мне хватит. - Ну все, давай. Погоди, ты там пьешь, Рашидка? А? Смотри, про просьбу мою не забудь. Не забудешь, говоришь? Ладно.