- Да, но, может, вы хотите сказать еще что-нибудь? Можете рассказать побольше о себе. Не о болях при мочеиспускании и боли в груди, а именно о себе.
- Это тоже пойдет ваш доклад?
- Если вы хотите.
В последующие двадцать минут я узнал о том, что он всю жизнь проработал электриком на приборном заводе. Узнал о том, что жена его умерла десять лет назад, а два года назад умерла единственная подруга. С тех пор у него осталась только дочь и внучки, тестя он за родню не считал. Сказал, что дочь приходит раз в три дня, но внучек с собой не берет, о чем он жалеет больше всего. Я спросил его о подруге: с Ниной они дружили с детства, учились вместе в школе, но Нина пошла получать высшее образование, в отличие от Дмитрия Евгеньевича.
- Да, она закончила здешний политех. Устроилась на химзавод, хорошую должность получила. Но знаешь, вот в чем дело: она ни разу не зазнавалась, что я простой электрик, а она - инженер-химик. Она там с каким-то топливом работала, говорить не могла с каким - секретно, но даже этим не кичилась. Мы все праздники вместе справляли, даже летали на юг семьями. Вот как дружили, так теперь не дружат. Она всегда помогала, и хоть мы ровесники, честно скажу, она мне за сестру старшую была всегда. Только ты ей не говори, - сказал Дмитрий Евгеньевич и сухо посмеялся. - Я ей этого тоже не говорил, но всегда пытался на нее ровняться. Боялся, если ей скажу, она так засмущается, что забудет, как говорить. А говорила он всегда складно. По делу. Ничего лишнего не сболтнет. Сказал ей секрет - с ней он и умрет.
К слову о секретах. Тут возникли сомнения. Должен ли я передавать ему привет с того света? Мысли кристаллизовались в одно простое рассуждение: я скажу ему то, о чем они условились с Ниной Васильевной еще в детстве, и, если загробный мир существует (во что я не верил), он будет к этому готов, а если он не существует (а разве есть другой вариант?), то его не постигнет разочарование, так как и разочаровывать больше будет некого.
- Дмитрий Евгеньевич, тут еще одно дело... - начал я, руки почему-то задрожали. - Я в общем изначально не за этим шел сюда.
- Все-таки из поликлиники или за квартирой?
- Нет, не то. Скажите, когда вы были детьми: вы и Нина, вы давали друг другу обещания?
- Ох, целую кучу. К чему этот вопрос?
Отчего я так волновался? Пот тек рекой. Боялся забыть слова, но только открыл рот, слова зазвучали сами. Точно перед глазами до сих сияли белые буквы на черном фоне.
- ... у Антроповой Нины все хорошо, кушает пирожки с селедкой, запивает грибным компотом...
Кириллыч в тот момент докурил вторую сигарету, бросил ее в окно и вышел из палаты.
Дмитрий Евгеньевич смотрел мне в глаза целую минуту. Целую минуту он вспоминал, сопоставлял, не верил, сомневался, гадал. Я ждал, будто был подсудимым, который сказал последнее слова судье.
Тут он закашлял. Я хотел подать ему стакан воды, который стоял тут же на тумбочке, но он отстранил его рукой. Кашель превратился в смех. Смеялся он чисто, весело, из глаз потекли слезы. Он иногда морщился и прижимал сухие ладони к груди, но не мог перестать смеяться.
- Нинка, ну ты даешь! Ну ты, даешь вообще! - сказал он и закатился еще сильнее.
В палату забежала санитарка.
- Вы чего орете? И кто окурки из вашего окна бросает, Кириллыч? Где он? А ты кто такой? Часы посещений еще не начались, давай отсюда - сказала она, развернула меня и толкнула в спину. У нее были мощные руки, привыкшие переворачивать пациентов с одного бока на другой. - Давай, давай. После двух часов придешь. А ты чего смеешься, Шаров? - спросила она и закрыла за мной дверь.
Не знаю, чего я ждал. Наверное какого-то уведомление, как в компьютерной игре, «Mission passed. Respect +», но ничего такого я не заметил. Телефон молчал. Я хотел прокрутить в голове текст того сообщения, но все детали стерлись. Лишь общие черты, оболочка, контуры, но никакой конкретики. Только одно предложение осталось нетронутым....
- Извините!
Голос отвлек меня.
- Не поможете?
Возле сестринского поста в кресле каталке сидел мужчина. У него не было обеих ног. В остальном он выглядел вполне здоровым.
Я подошел к нему поближе.
- Да я вот книгу не могу достать, не выручите?
Он указал на полку с русскими классиками. Мне показалось, что указал на Достоевского, я достал увесистый томик.
- Эту?
- Вы что, до Федора Михайловича я еще не дорос. Мне бы Ивана Сергеевича дочитать.
Я достал желтую книжку с солидным портером писателя на обложке, дал ее мужчине в коляске.
- Кто там так смеется? Не Шаров ли?
- Он.
Мы оба посмотрели в тот конец коридора, где находилась вторая палата. Тут с лестницы появилась женщина. Дорогое пальто, вытянутое острое лицо, светлые волосы, высокий каблук.