В кабинете, куда нас запускали по одному, сначала куратор курса просила расписаться в какой-то ведомости, я даже не стал читать, в какой, хотя после схемы с переписью квартир из хосписа, стоило бы. Затем декан очень сухо осведомилась, куда хочет пойти смертный, сидящий перед ней. Хотя она была еще и заведующей кафедры неврологии, ее мой ответ нисколько не удивил. Наверняка среди зубров и людей с киберухом уже собрался полный набор желающих. По правую руку от нее сидел упомянутый куратор, по левую сидел Федя. Он что-то сказал ей на ухо, и она понимающе кивнула.
- Федор Алексеевич сказал, что ваш доклад произвел на него впечатление.
- Ну не прям так, - округлил глаза Федя, - все-таки вышло очень грубо, но весьма и весьма.
Он не догворил, что было весьма и весьма, но я посчитал это за комплимент.
- Поступок в чем-то смелый, в чем-то безрассудный. О таком принято чаще всего молчать на людях, а обсуждать только в сестринских, под шум телевизора. Зачем вы это вынесли на суд онкологов и поликлинических терапевтов?
- Вы поверите, если я скажу, что накипело?
Она чуть улыбнулась. Вершитель судеб был ко мне благосклонен, благодаря этому хитрому, вечно молодому сатиру слева от нее. Я вспомнил слухи, которые ходили о нем, да и о всех мужчинах преподавателях с кафедры неврологии, но не дал мыслям зайти так далеко, боялся покраснеть.
- Поверю, - она посмотрела на листок. - Иван.
- Вы-ше, - тихо сказал ей Федор Алексеевич.
- Ох, прошу прощения, Александр.
Часть божественной благодати перешла на Ивана, который ждал своей очереди за дверью. Но я не жадный.
Дальше декан спросила меня откуда я, где проживаю, сферу моих научных интересов, интересы вне медицины, каждый мой ответ сопровождался утвердительным «угу». Пока я отвечал, она смотрела на список, держа ручку точно напротив моей фамилии, словно решая совпадает ли то, что она слышит с тем, что она представляла глядя на это сочетание букв. Федя все это время осторожно улыбался, будто боялся быть в чем-то заподозренным. Куратор же исправно чиркала что-то в листе для Ивана, который успел приоткрыть дверь и подглядеть за таинством. Кто-то в коридоре спросил, а будет ли декан надевать волшебную шляпу, чтобы понять в какую ординатуру принять студента, на что ему сказали - это случится сразу после того, как под потолком деканата будут парить свечи. Когда сказали, что это должны быть свечи «Натальсид» я закашлял, чтобы не засмеяться. Декан пожелала мне удачи на экзаменах и аккредитации, на этом церемония закончилась.
***
В начале марта, еще до тех событий, я вернулся со смены в восьмом часу вечера, поужинал и пошел к Лене, жила она на девятом этаже в том же общежитии, что и я. Пока она убирала вещи с кровати я заметил флешку, торчащую из ее ноутбука. Сказал ей, что у моего соседа точь в точь такая, на что она честно сказала, что это его флешка. Тут я и узнал, что он ходил к ней в гости, в мое отсутствие. Ходил несколько раз. Лена заверяла, что он приходил только по учебе, когда ему надо было распечатать, и максимум пил с ней чай, на что я ей сказал, что не хотел бы, чтобы он впредь сидел у нее в гостях, тем более, пока я на смене. Может быть я сказал чуть грубее, но не намного. Почему я не стал говорить об этом с ним? Решил, что у этого человека над действиями доминирует более древний отдел ЦНС, а именно спинной мозг, еще точнее, его отросток - nervus dorsalis penis, через который он воспринимает информацию от окружающей среды, и тазовое сплетение, которое у него, это не точно, отвечает за все последующие реакции, ответственные в том числе за распитие чая с чужими девушками. Таким образом кора головного мозга у него была абсолютно не задействована большую часть дня, получается, что подействовать я на него мог только одним способом, но в цивилизованном обществе такое не принято. Да и он не вампир, которого пригласишь один раз, и он будет ходить к тебе каждую ночь и пить соки, на второй раз Гошу можно просто не пустить, и на третий, и на четвертый. На пятый его nervus dorsalis penis почует неладное и не поведет его на девятый этаж.