Первое дежурство выпало на региональные соревнования по самбо. Дежурил я вместе с тем приятелем, только сидели мы в разных сторонах зала, следили за разными коврами. Ко мне подходили маленькие самбисты, с жалобами на боли в суставах, которые им методично выкручивали соперники на протяжении всего поединка - ничего серьезного. Больше самих спортсменов беспокоились мамы. Те же мамы минуту назад кричали, Кирюша оторви ему ногу, а теперь едва сдерживают слезы глядя, как Кирюша сам держится за ахиллово сухожилие и стонет. Одному мальчику после поражения мама в ответ на протянутый пояс сказала:
- Нахрена ты мне его тянешь? Можешь теперь на нем повеситься!
Мама вышла из зала, а парень стоял и смотрел ей вслед. Когда она вышла, он побежал к другим проигравшим ребятам. Пару минут спустя они уже смеялись и хлестали друг друга этими поясами.
Справа от ковров висел плакат высотой в два этажа. Четыре портрета - отцы-основатели самбо в России. Под каждым портретом небольшой абзац из биографии. Один из них (Виктор Афанасьевич Спиридонов) очень походил на моего деда, каким я его запомнил, только дед не носил усы. Я попытался вспомнить когда последний раз навещал его, вспомнил только, что то была весна. Из-за этой суматохи с экзаменами и поиском квартиры забылся. Решил съездить к нему на днях.
Когда начали выступать ребята постарше, пришлось внимательнее следить за ковром, потому что судья часто вызывал меня, чтобы остановить кровотечение. Кровили по больше части носы, иногда случались сечки надбровной дуги, одному самбисту порвали ухо. Я так внимательно следил, что не заметил, как за мой стол подсел человек. Только боковым зрением я заметил, как что-то белое появилось справа, но не думал, что так может сиять человек.
- А вы доктор? - спросил он.
- Да, - приятель сказал, что я должен говорить, что я врач, а не ординатор или, не дай Бог, студент.
- А какой вы доктор? Хирург?
Классическая обывательская классификация старшего медперсонала: хирурги и терапевты.
- Нет.
- Значит, терапевт.
Он говорил слишком расслабленно, чтобы быть больным. Чуть за сорок, смуглый, с аккуратной черной бородой. В его белоснежную рубаху точно вшили тысячу мелких зеркал, я не видел раньше, чтобы ткань могла так отражать свет.
- А мой вон на том ковре борется, - продолжил он. - У меня старший и младший.
Я кивнул, не зная, что сказать.
- Младший вообще бороться не хочет: скачет, танцует танцы какие-то, но не борется. Я уже не знаю, сколько его надо водить на тренировки, чтобы ему понравилось. Жить он должен в зале, что ли?
- Не должен, - сказал я. - Может это не его вообще?
- Что не его?
- Самбо.
- Э-э-э. А чье же оно тогда?
- Старшего.
- Ну, старший-то вон он, смотрите, дракон! Как он эти пятки крутит. Я сам вольник и с ногами тоже работал только так, но он так пятки крутит, что я боюсь за тех, с кем он борется.
Тут он резко ударил ладонью столу, закричал что-то на неизвестном мне языке. Крик сопровождался активной жестикуляцией. Я ждал, пока он не закончит, чтобы поднять упавший от удара флакон с перекисью.
- Дракон мой выиграл, - объяснил мужчина и сам поднял флакон с перекисью. - Извините, так переживаю за них. Я их думаю в Москву отправить, в МВД подвязки есть у меня. За старшего я вот спокоен, тот сделает, как я скажу. А вот младший...
- Непослушный?
- Куда там! Он умный очень. Одни пятерки, математика, физика - все отлетает, как пятки от старшего. Но не хочет самбо заниматься, не хочет быть прокурором. Что вот с ним делать?
Тут я понял, что он ко мне обратился скорее как к психологу. Травма его была душевная, отеческая, нанесенная мелким пареньком, который в тот момент сидел на горе спортивных матов и кричал, что-то мальчику, что сидел внизу.
- Может, ему в науку пойти. Будет ученым, - предложил я.
- А для этого где связи нужны?
- Не знаю даже. В академии наук.
- Э-э-э, у меня там связей нет. В МВД есть.
Тут подошел старший. Он поздоровался, сказал, что у него болит голова после поединка, на что отец сказал ему, что у доктора тоже голова болит от вас - спортсменов, и отправил его снять младшего с насиженного гнезда.