- Я вас отчислю, доктор Власова. Вы не закончите этот университет. Пока я здесь - не закончите.
Спустя минуту он ласково говорил:
- Доктор Вербин, вам я доверяю, уж в этом вопросе вы точно умнее нас всех.
Впечатления незабываемые. Никогда еще я не был так серьезен, как на его парах. Я даже надевал рубашку, зная, что он любит деловой стиль. Отвечал на его вопросы так четко как мог, а ответы я репетировал заранее - напомню, за три дня. По совокупности факторов я заслужил его расположение. Проявлялось это прежде всего тем, что в перерывах на его лекциях, если он проходил мимо, он всегда жал мне руку. Невидимая метка, которая практически гарантировала успешную сдачу экзамена по фармакологии, что с вероятность 99% приравнивалось к окончанию всего университета. После первого семестра моя половина группы ушла к другому преподавателю, но учили мы, как сумасшедшие, до самого конца. Инерция не отпускала. В итоге четверо человек, включая меня, попали на олимпиаду. Первое и второе место гарантировали пятерку автоматом. Третье место не гарантировало ничего. По традиции я замыкал список призеров. После олимпиады я пошел на экзамен. Готовился к нему я около месяца. Все это ради пяти минут моего монолога, прерываемого задорным ну, дальше. Сказав пару фраз в ответ на последний вопрос в билете, я увидел, протянутую мне, пухлую рук профессора и услышал заветное:
- Поздравляю, доктор Карпов.
- Спасибо Алексей Измайлович.
Действительно спасибо. Лишь те полгода я учился так, как должен был бы учиться все шесть лет, чтобы покинуть университет действительно хорошим врачом. Уверен, если бы каждый заведующий кафедры был таким, наш медицинский выпустил бы не больше пятидесяти человек, но зато каких. Даже не факт, что я был бы среди них. Разве что пятидесятым.
Не думал, что после Алексея Измайловича встретиться хоть кто-нибудь столь же запоминающийся. Я ошибался. На шестом курсе, зимой, у меня шел цикл госпитальной терапии. На первое занятие почти вся моя группа опоздала из-за сильного мороза, который спровоцировал кучу экстренных остановок транспорта общественного и личного. Но преподаватель, - пожилой мужчина с вытянутым лицом, в рубашке с вечно незастегнутыми рукавами, - встретил нас и только спросил все ли выжили. Мы сказали, все. Он сказал, что не обиделся бы, если бы никто не пришел в тот день на пары.
- Я, честно, думал самому не идти, но пациенты, будь они не ладны.
В окончании фразы он всегда слегка улыбался, чуть наклонял голову и смотрел на нас поверх очков, выясняя поняли ли мы, что это шутка. Мы поняли. Именно его мы понимали хорошо. Сложная терминология из его уст звучала, как детский стишок - так легко он ею управлялся. Поразил и тот факт, что он если он не знал ответа на вопрос студента, он не злился, не отправлял студента в интернет или еще куда подальше. Он честно говорил:
- Черт его знает. Это вам надо онкологов (офтальмологов, неврологов, стоматологов) спросить. Но я думаю так...
Что-нибудь Григорий Эдуардович обязательно думал по каждой дисциплине, хоть сам большую часть жизни проработал пульмонологом. Но взгляд его не закостенел. Надо сказать, что и тело его выглядело хорошо для его возраста, он говорил, что регулярно занимается бегом, а когда бегом не может - лыжами. Он был своего рода анти-Алексей Измайлович. Если вторым пугали начиная с третьего курса, чтобы при встрече с ним ты был готов испытать хтонический ужас, как перед лавкрафтовским темным богом, то о Григории Эдуардовиче почему-то все молчали. Между собой мы, конечно, обсуждали, как нам повезло, что нас взял он, а не та бабушка ревматолог, но мы ничего не слышали о нем заранее, будто само существование держалось в секрете. Думаю, корень был вот в чем: никто не испытает удовольствия, услышав, что чей-то цикл прошел мало того, что без долгов, так еще и интересно. Это не впечатлит, но вызовет зависть. Зато если ты скажешь, что над твоим мозгом соврешают насилие в течение целого полугода, тут-то найдутся любители подлить масла в огонь. Тебе расскажут, что этот препод и не такое может, он однажды выгнал студента с занятия и не пускал два месяца, даже деканат ему не указ, пока ректор не взял студента за руку и не привел - тот не открыл дверь кафедры. Кому охота слушать, как ты с удовольствием слушал преподавателя, который в ответ даже не создал проблем. Будь добр, страдай! Об этом мы послушаем и передадим твои страдания следующим поколениям, запечатлим их в слухах, которые поползут по общаге вместе с тараканами из комнаты в комнату. А о том, как тебе понравился цикл - помалкивай. Такое никому не интересно.