Как раз такая стая встретила меня возле дома. Пять собак рвали черные пакеты и расталкивали носами то, что люди посчитали мусором. Одна из собак, с подбитым глазом, подняла морду, проследила за мной. Остальные в это время прекратили поиски. Я прошел мимо и подбитый глаз снова уткнулся в пакеты, а за ним и остальные. Это стаю я видел не первый раз. Они частые гости наших мусорных баков. Были еще две собаки, которые также попадались на глаза с завидным постоянством. Они сопровождали двух бездомных мужиков. Грязные, косматые, глаза вечно блуждающие - это я о бомжах. Собаки же выглядели весьма ухоженными, только старыми. У одной на шее висело то, что некогда было кожаным ошейником. У второй вокруг шеи висела цепь. Собака с остатками кожаного ошейника была слепа на оба глаза и шла исключительно на запах, только неизвестно на чей. Мне кажется, что от бомжей запах был куда сильнее, чем от ее друга. Бомжи постоянно просили денег на хлеб, только в зависимости от времени просьба звучала по-разному. Утром они где-то спали. Появлялись они ближе к обеду и сидели ровно на середине дороги между остановкой и сетевым продуктовым магазином. После обеда их просьба звучала вполне по-человечески:
- Начальник, - говорил один из бомжей, второй обычно говорил шеф, наверное, хотели как-то разнообразить процесс выпрашивания денег. Я так и стал называть после этого: начальник и шеф. Но не всегда получалась их отличить. - Начальник, не будет ли у тебя на хлебушек?
Ближе к вечеру просьба превращалась в нечто вроде:
- Ы-а-а-а! День... денюжку.... Ы-а-а-а!
Обычно к тому моменту, когда они начинали говорили на языке кракенов и ихтиандров, возле них лежали пустые коричневые полторашки из-под пива и разорванные упаковки сосисок.
Ближе к ночи они исчезали, оставляя иногда после себя обноски, а на следующий день они приходили уже в новых старых куртках, а прежние служили им лежанками.
- Шеф, не будет ли у тебя на хлебушек?
Даже в их ремесле не обошлось без конкуренции. На крыльце того продуктового, подходы к которому караулили Начальник с Шефом и двумя гончими, подрабатывал швейцаром один мужик. Одежда его смотрелась приличнее той брони из слипшихся кусков таки, что носили конкуренты. Да и он сам выглядел посвежее. Он не просил деньги, а только открывал дверь перед теми, кто входил в магазин, приговаривая: «Добрый день!». Конечно, взамен он рассчитывал на небольшое вознаграждение, о чем говорила протянутая пустая упаковка от чебуречков. Но он проигрывал Шефу и Начальнику. У него не было ни одной собаки, поэтому его упаковка из-под чебуречков оставалась пустой.
Дом, в котором мы снимали квартиру, стоял недалеко от частных домов. Каждый вечер с той стороны доносился грохот цепей и вой дворовых собак. Собаки не столько выли, сколько кричали. Звукоизоляция в квартире была хорошая, тем более окна выходили на другую сторону, но что удивительно я никогда не слышал, сидя вечером во дворе, чтобы хоть кто-то кричал на этих собак. Такое чувство, что в тех домах кроме них никто и не жил.