На памятнике деда сидел толстый ворон. Не ворона, а настоящий сутулый ворон. Он не испугался, когда я приблизился, а будто удивился. Он перелетел с памятника на оградку и наклонил голову, обратив ко мне один глаз.
- Ну и чего смотришь, здоровяк?
Ворон повернулся другим боком, будто загружал информацию обо мне во второй глаз.
- Давай, лети, - сказал я и махнул рукой в его сторону. Хоть суеверным я не был, но что-то настораживало в черной птице, которая изучала меня в тот момент. Ворон даже не дернулся. Опять наклонил голову и зашагал по оградке. Он перелетел на другую сторону и так и остался сидеть спиной, точно все обо мне понял. Понял, что я его не трону. Только я так еще не решил. Я оторвал сухой стебелек, которых на участке деда было полно и направил в сторону ворона.
- Кыш! Лети давай!
- Говори давай! - сказал ворон голосом Паши. Я обернулся, ожидая, что Паша стоит где-то сзади, и его голос просто совпал с движением вороньего клюва, но сзади никого не увидел. Только оградки заросшие сорняком. Только черные и серые шапки памятников, выглядывающие из травы. Только сосны с бежево-золотыми стволами.
- Ты говоришь? - спросил я птицу. Понял, что глупо спрашивать птицу, ведь она вряд ли понимает вопрос, но ворон ответил.
- Говори давай! Есть будешь? Говори давай! - кричал ворон голосом Паши.
- Так ты местный, - отбросив сухой стебель в сторону, спросил я.
Ворон обернулся, будто по команде. Птица чуть пригнула голову, вытянула ее вперед, и прыгнула с ограды на памятник, с памятника пыргнула вперед и понеслась на меня. Я пригнулся, птица хлопнула меня крылом по затылку. Я услышал, как она на что-то села. Когда хлопки затихли, я поднял голову. Позади стоял Паша. На плече у него сидел ворон.
- Откуда ты взялся?
- Ты про меня или про ворона?
- Про вас обоих.
- Его я поймал пару месяцев назад. Я поймал десяток других птиц. Франц оказался самым сговорчивым. С остальными договориться не вышло: дикие какие-то. Франц согласился остаться. Поздоровайся Франц.
- Есть будешь? - сказал Франц.
Паша не стал отвечать на вопрос откуда взялся он сам, хотя минуту назад его не было. Должно быть, он выпускник какой-то сибирской школы кладбищенских ниндзя. Отсюда и вечно черная одежда без опознавательных знаков и способность появляться из ниоткуда и исчезать в никуда.
- Зачем тебе ворон?
- А почему нет?
- Не самый популярный питомец.
- Да? - Паша посмотрел на Франца. Тот вытянул шею и поднял вверх голову, сказав: «Говорить будешь?». Под шарфом из черных перьев я разглядел тонкую синюю полоску - ошейник ворона. - А кто сейчас популярен?
- Собаки и кошки. Это же классика. Завел бы себе какого-нибудь молосса из тех, что поумнее. Ньюфаундленда или, например, сенбернара. Они и трудиться любят. Только научи - помощник лучше человека. Хотя бы не будет спорить.
Паша, казалось, действительно задумался над моим предложением. Он посмотрел на Франца. Почуяв что-то, птица подпрыгнула и перелетела с плеча на предплечье. Паша согнул руку в локте, чтобы Франц сел, а я заметил, что рукав кофты на правой руке намного толще левого.
- У тебя там что-то под рукавом?
- Да. У Фарнца острые когти. Он может впиться до крови. До самой сути, так сказать, да, Франц?
- Кушать будешь? - ответила птица.
- Что за сенбернар?
- Порода такая.
- А почему так называется?
- Вроде бы по названию монастыря, где их использовали в хозяйстве монахи.
Как любой социализированный русский человек, я мечтал побыстрее заработать достаточно денег, чтобы переселиться на окраину городского общества. Свой дом со двором, забор, чтобы не видеть тех, кто хочет увидеть, кто живет в доме. О собаке я мечтал с детства, в двадцать четыре же эта мечта превратилась в план, я уже выбрал породы по душе, исходя из десятков просмотренных видео и прочитанных статей. Ньюфаундленд, сенбернар, французский мастифф. Все они большие, умные, а главное - среди них ни редки флегматики, к коим я отношу себя. У сенбернара чуть больше баллов в моем рейтинге: я прочитал, что он не любит мелких собак. Тут я с ним солидарен.