В одном из дворов я обнаружил интернат. Здание за высоким забором из железной сетки, очень похожей на пружины из раскладушек, используемые в детских садах. «Веселый край» прочитал я. Только ничего веселого за забором не было. Возможно ли в принципе веселье за забором?
Прошел еще через пару дворов, ограниченных двухэтажными домиками. Из-за обилия бабушек каждая клумба цвела. Каждый подъезд словно участвовал в выставке цветов. Возле каждой хоть как-то организованной клумбы ютилось по бабульке. Каждому цветку по шмелю, каждой клумбе по хозяйке - правило которое соблюдали свято. Некоторые хозяйки широко расставляли ноги, чтобы наклониться, другим не приходилось, ведь они в таком полунаклоне жили ни первый год из-за искривления позвоночника. И опять не одного деда. А где деды? На кладбище. Кто-то в хосписе. Лишь одного я встретил, пока шел к дому 48б. Он стоял возле угла дома и мочился на него. Он обернулся, посмотрел на меня сквозь толстенные стекла очков. Не уверен, что он хоть что-то увидел. Закончив, он пошел куда-то через кусты, а костыль оставил у стены дома, на которую только что помочился.
- Вы забыли костыль! - крикнул я ему.
- Иди на хуй! - крикнул он в ответ.
Со стороны клумб послышался смех старушек.
Дошел до нужного дома. Он ничем не выделялся из окружение, разве что на одном из балконов стояла клетка с попугаями, рядом с ней сидел белый кот. Он смотрел на птиц без интереса и иногда дергал ухом, отгоняя шмеля, который принял кошачий орган слуха за неизвестный и своенравный бутон. Над последним подъездом маркером на уровне моей груди кто-то обозначили номера квартир. С тринадцатую по восемнадцатую. На железной двери висел замок. Мне таким пользоваться не приходилось. В моем подъезде деревянную дверь сменила дверь на магните с домофоном. Теперь я видел упущенный элемент эволюции. Звено, прошедшее мимо меня.
- Пять, восемь, один, три... - тройка не нажалась. - Три! - надавил я сильнее.
Дверь открылась. В подъезде свет не горел, но с такими огромными окнами необходимости в этом не было. Да и этажа было только два. Уверен, жильцы могли найти квартиры наощупь, обойдя все ямки и неровности ступенек, не раскрывая глаз, пораженных катарактой.
На первом этаже приоткрылась дверь одной из квартир. Никто не вышел. Из темноты квартиры на меня смотрело привидение: женщина с белыми, растрепанными волосами, в такой же белой сорочке. По всей сорочке некий художник рассыпал рисунки всех цветов, какие только смог выдумать. Хорошо, что тот шмель занят кошачьим ухом и не видит этого поля обмана.
- Добрый день, - поздоровался я с привиденьем. Оно не ответило, что ожидаемо. Но и не набросилось - что подозрительно.
- Все в порядке? - просил я стража подъезда.
- Герман? - спросил она.
- Нет, я не Герман, - сказал я и закрыл подъездную дверь за собой. - А кто такой Герман, это ваш?..
Дверь тихо закрылась.Что-то брякнуло. Надеюсь, это были не кандалы, а дверная цепочка. Но звук получился очень громким. Даже слишком. Все потому, что в подъезде больше не было звуков. Вообще. Я даже замер. Остановился на первой ступени. Прислушался. Никаких звуков. Будто я оказался в вакууме. В нашем подъезде с Леной вечно слышны голоса соседей, плачь детей, лай собак. Когда плакал соседский мальчик, я слышал, как его успокаивал отец: он начинал кричать, словно индеец, но от этого ребенок плакал только громче. В третьем подъезде на улице Спортивной дом 48б - звуков не было. Казалось, что вот-вот в левом нижнем углу моего периферического зрения появится значок в виде перечеркнутого динамика. Я покашлял. Только для того, чтобы убедиться, что звук может распространятся в этой густой среде, в замершем времени и неподвижном холодном пространстве. Кашель долетел до второго этажа, ударился обо все углы, залетел во все щели в стенах и вернулся ко мне. Шаги мои разносились, как мне казалось, по всему дому. Бабушки в тот момент, должно быть, смотрели с ужасом на свои чашки с чаем, по которым расходились круги. Сами они давно передвигались в режим стелс - не отрывая ног от земли, разве что стоны могли выдать приближение пожилого ниндзя. А тут кто-то ворвался в их сонное царство, кто-то настолько наглый, что посмел подняться на самый второй этаж и постучать...