- Может зайдем внутрь, а то тут как-то неуютно.
- Там можно найти место только в комнате отдыха, где пахнет водкой, сигаретами, потом и не хочу даже знать, чем еще. Тем более у меня до сих пор перед глаза Дядя Сережа с этой ужасной раной. Так и вижу его на полу в крови.
- Ты права, можно и тут. А стаканы?
- А они нужны?
- Не побрезгуешь пить со мной с одного горла?
- А ты?
Вместо ответа попробовал вино. Ценителем я не был, но сказал, что вино вкусное. Для меня любое вино вкусное, от которого не разит спиртом. Она взяла бутылку и тоже выпила.
- Скажи мне, ты вообще отдыхаешь? - спросил я ее.
- Вот сейчас, например. А что?
- Учишься, работаешь, волонтеришь. Ты про сон слышала?
- Учебу и работу я совмещаю, а с волонтерством завязала. Сегодня - экстренный случай.
- Так как ты отдыхаешь?
- Хожу куда-нибудь, гуляю. Фотографией занимаюсь. Не профессионально, конечно. Иногда сажусь где-нибудь в сквере или небольшом парке и жду свой кадр. Когда все сложится. Не вымучиваю ситуацию, не бегаю, а просто жду, когда кадр сам придет. И тогда - чик! - Катя изобразила, будто нажала на кнопку фотоаппарата. - А ты? Врачи должны иметь какое-нибудь хобби, чтобы не сойти с ума, ведь так? Слышала, что хирурги вышивают: совмещают хобби с тренировкой мелкой моторики. Ты не хирургом собираешься стать?
- Неврологом.
Она задумалась. Выпила еще вина.
- Ничего не приходит на ум. Удиви меня, чем развлекают себя неврологи?
- Не скажу за всех, но я пишу книгу, - сказал я и от такой откровенности замер. То ли она меня так расположила, то ли вино вытолкнуло мой секрет, но слово вылетело и присоединилось к стае стрижей над нашими головами.
- Книгу? - она отставила бутылку. - Методичку по неврологии или что?
- Нет, фэнтези. Знаешь, такое... со славянским уклоном.
- И как, много уже написал?
- На самом деле, закончил уже, даже выложил в сеть. Под псевдонимом, естественно.
- Есть читатели?
- Не много, но есть.
- О чем она?
- Про парня и лешего.
- Сказка?
- Я точно не знаю, где границы жанров, но, думаю, не сказка. Пытался соблюдать серьезный тон.
- Думаешь опубликуют?
- Нет. Мне не хватает много чего. Это так, баловство. Было интересно наблюдать, как работает мозг над задачей. Только и всего.
- Собираешься продолжать?
- Думаю, да. Может однажды что-нибудь и опубликуют, но я особо и не рассчитываю. Тем более, профессия у меня уже есть. «Врач-лечебник», как в дипломе написано. Могу работать, а вечерами писать в свое удовольствие. А ты читаешь?
- Конечно. В основном научпоп. Меня на художественную редко тянет. Еще читаю книги по фотографии.
- А ты их куда-нибудь выкладываешь? Можно где-нибудь посмотреть твои фото?
- Можно. «Фотокатечки». Группа вконтакте. Лайк, подписка, все дела, - сказал она и выпила еще вина. - Фу, - добавила она.
Я решил, что это она про свою же фразу «лайк, подписка», а может это вино нагрелось на улице и потеряло прежний вкус.
- Обязательно посмотрю, - сказал я.
- Тогда я буду вынуждена прочесть твою книгу.
- Ссылка за ссылку? - спросил я ее.
- От этой фразы пахнет Советами.
- Товарисч Катья, - сказал я с нарочитым русским акцентом, как в американском фильме и выпил.
Еще пара глотков, и пустая бутылка уныло брякнула дном об бетонную ступеньку. Мы не говорили, а слушали. Слушали затихающие звуки собачьего ужина, слушали удалившуюся стаю стрижей, слушали спокойствие летнего вечернего воздуха, в котором незаметно растворилась вся жара уходящего дня. Я поймал себя на мысли, что не хотел ничего говорить - так было хорошо. Катя тоже молчала. Она сложила руки на колени и положила на них голову, как на подушку. Безмятежное спокойствие пронзило нас, не заставило молчать, но вежливо предложило, и мы приняли новые правила. Катя смотрела куда-то мимо меня. В черных глазах ее изредка пробегали искры - отражение фар, редких машин, проезжающих мимо ворот собачьего приюта. Позабыв про правила приличия, я натурально ее разглядывал. Как я мог любоваться ее фотогрфией, думал я, в жизни она еще красивее. Когда я это подумал, она подняла глаза. Мы улыбнулись друг другу, точно пришли к одним и тем же выводам, не сговариваясь. Она подвинулась поближе ко мне и положила голову на плечо. В тот миг я захотел стать каменным, чтобы не шевелиться и не спугнуть момент. Ощутил себя огромным, неуклюжим мастиффом, которому на нос села бабочка. Какая-то часть меня кричала, что я вот-вот перейду черту, которую сам нарисовал. Другая часть отвечала, что никакой черты и близко нет.
- Что с тобой? - спросила она.
Вопрос будто бы касался не самочувствия или настроение, а чего-то другого, глубокого. Какого-то неразрешенного вопроса, который застрял в моей голове, а неразрешим он был как раз потому, что я все никак не решался задать его вслух.