- Нет. Я живу на съемной квартире с соседкой. Она не переносит домашнюю живность, хотя тоже учится на ветеринара. Такое бывает у врачей?
- Какое?
- Ну, работает врачом, а людей ненавидит?
- Не знаю, возможно.
Я ведь не подумал, что тоже живу на съемной квартире, и помимо Лены могу вызвать недовольство у хозяина квартиры - бодрого старичка проживающего в том же доме, только в другом подъезде.
- Вот машина, - кивнула она в сторону подкравшегося «Рено».
- Я думал тут большой пес будет, - улыбаясь, сказал таксист. - Тут так, игрушка какая-то. Садитесь с той стороны, у меня тут колеса лежат.
Я поднял сумку с пола и бросил поверх колес. Осторожно поднял Степана, он издал звук, точно избавился от остатков воздуха, чтобы мне было легче его нести. Положил его поверх сумки.
- Ну, мы поехали, - сказал я, оборачиваясь.
Честно, я думал о том, чтобы просто пожать ей руку. Не выдавать то, что ощущал на самом деле. Не вышло. Катя оказалась очень близко ко мне. Она встала на носочки и обняла меня вокруг шеи, обняла так крепко, что я чуть завалился назад и уперся лопатками в крышу «Рено». Я обнял ее вокруг талии. По телу разлилось приятное чувство, какое испытываешь после тяжелого дня, оказавшись в мягкой и теплой кровати, когда лежишь и не можешь пошевелиться от усталости, но при этом сон еще где-то далеко за границей перевозбуждения. От ее майки пахло духами. Я решил, что так пахнут какие-то неизвестные мне фрукты: нежные и сладкие. Она прижалась так близко, что я ощутил ее грудь ровно посередине моей, а пуговица на ее шортах тихо брякнулась о мой ремень. Щека ее касалась моей щеки, она чуть наклонила голову в мою сторону и прежде чем отпустить, сжала меня чуть сильнее. Прощание показалось мен очень чувственным, но слишком коротким.
Отпустив меня, она шагнула в сторону и пробралась в салон такси, чтобы попрощаться со Степаном. Я отошел в сторону, чтобы ей хватило места, и пожалел, что не обладаю фотографической памятью, чтобы позже воспроизвести увиденное. Она стояла одной ногой на земле, коленом другой ноги она уперлась в единственное заднее сидение, отчего ее шорты разгладились по фигуре и не оставили места фантазии. Майка же легла ровно по спине, очертив талию. Она погладила Степана, почесала его подбородок. Почесала так, что он готов был выпрыгнуть за ней следом, но не смог разобраться в складках сумки, на которую я его посадил.
- Пока мальчики, - сказала она всем, включая таксиста.
- Пока, - сказал я, ощущая себя тем же мопсом, для которого ласки оборвались слишком быстро. - До встречи, - сказал я уже через окно вдогонку. Я пытался сказать это как можно громче, чтобы перекричать заводящийся двигатель и как можно быстрее, чтобы она успела услышать, но получилось как-то несдержанно, со слишком очевидной надеждой на повторную встречу.
Катя помахала, я принял это только на свой счет и даже слегка приревновал, увидев, что таксист машет ей, глядя в боковое зеркало.
- Хорошая девушка, - сказал он.
- Вы с ней знакомы?
- Да, у меня брат разводит алабаев за городом, она им осмотр делала, прививки там. Хорошая девушка.
Не первом же перекрестке на приборной панели загорелся один из трех телефонов. В зеленой рамке возникло лунообразное лицо, закрытое маской кошки из какого-то приложения по типу snapchat.
- Уй, - сказал водитель и попытался принять звонок, но телефон не реагировал. - Что такое?
С третьей попытки телефон отозвался и на экране появилось то же самое лунообразное лицо, только без маски кошки, а чуть пониже него выглядывало второе лунообразное лицо, меньше первого. Позади лиц виднелась желтая стена.
- Салам аллейкум, - сказал таксист.
Дальше разговор велся на шифре из улюлюканий маленького лунообразного лица, резких выпадов большого лунообразного лица и каких-то подобострастных ответов таксиста на родном языке, вперемешку с русскими матами. Наверное, последнее сыграло большую роль в трудоустройстве, чем наличие прав. Женщина иногда смотрела на меня, у нее было лицо настоящей хозяйки, точно это с ее дозволения я ехал в машине ее мужа. Степан почти всю дорогу лежал на сумке и только под конец перевернулся на правый бок и начала царапать лапами шины. Таксист это услышал.
- Э, он там если что порвет, ты это... платить будешь!
Я придержал лапу Степана и он успокоился, только пару раз фыркнул на мою руку, забрызгав слюнями.
Маленькое лунообразное лицо сползло куда-то пониже камеры, оставив после себя только два пучка волос, что торчали в подбородок матери. Из-за этого она выглядела как какой-нибудь китайский император. Ощущение только усилилось, когда показался край ее халата: красный с золотым орнаментом. Водитель же все говорил и говорил, император семейства довольно кивал. Борода императора чуть позже совсем ушла, оставив повелителя без прежнего величия. Водитель сделал сладкий голос и сказал то ли с вопросительной, то ли с умоляющей интонацией, на что жена помотала головой. Водитель попросил о чем-то еще раз, император сжалился. Телефон задрожал, лунообразное лицо оказалось совсем близко, затем изображение зависло и включилась основная камера телефона. Так я увидел родное жилье таксиста: небольшая комната, в углу стены стояла тумба без ножек, а на ней старый телевизор, еще с антеннами. Вдоль стены аккуратными стопками лежали какие-то вещи и десяток книг, в другом углу стоял таз, заполненный то ли желтыми яблоками, то ли очищенной картошкой, коричневый дощатый пол закрывал дырявый ковер. Возле стопок вещей стояла девочка в штанах не по размеру, их подвернули так много раз, что она расставляла ноги чуть шире, чтобы хоть как-то передвигаться. Майка же ей была как платье. Она перекладывала вещи из одной стопки в другую, только книг не касалась. Водитель смеялся. Тут император включил фронтальную камеру и отчитал непутевого родителя. Последнее слово, как всегда, принадлежало императору. Таксист, хотел еще что-то сказать, но в тот момент поворачивал и не смотрел в экран, а когда закончил предложение встретился только с моим отражением в погасшем телефоне.