- Как всегда, - сказал он и махнул рукой, чуть не сбив телефон с открытым приложением для заказов.
Степан не хотел заходить в подъезд, я взял его на руки и донес до квартиры. Пока я открывал дверь, он организовал небольшую лужу возле соседской двери. Надо было выгулять его, прежде чем тащить в квартиру, подумал я. Переступать через порог он тоже не хотел, пришлось в очередной раз поиграть в носильщика. В коридоре он чуть оживился, если можно так назвать вынюхивание пыли по углам. Я отцепил поводок, пошел разибрать сумку. Когда я вернулся, Степан уже лежал поверх другой сумки, моей, заполненной одеждой.
- Удобно тебе, друг?
Степан положил голову на лапы, и искоса поглядел на меня.
На кухне я взял небольшой контейнер, который Лена купила для того, чтобы брать с собой еду на учебу. Иногда на нее нападала волна здорового питания и похудение, но она, как умелый серфер, прокатывалась по ней, не давая волне задеть даже ее волос. Ополоснул контейнер, насыпал корм. Насыпал от всей души, ведь не знал аппетит старичка.
Когда вышел из душа, в темноте комнаты наткнулся на что-то маленькое и хрустящее. Хорошо, что не мягкое, подумал я и включил свет. Корм лежал везде, но только не в Ленином контейнере. Степан, похоже, предчувствовал предстоящие разногласия с хозяйкой пластиковой тары и отказался есть из нее. Он вальяжно бродил между корчиневыми шариками и выбирал, принюхивался, толкал лапой, фыркал и только после всех трех действий, совершенных над одним шариком корма, ел.
Я сгреб корм в кучу и сложил обратно в контейнер, но Степан тут же ударил по краю лапкой и вернул корм на пол.
- Как хочешь, - сказал я, пожав плечами. - Что насчет воды, ты тоже будешь слизывать ее с пола?
Не дождавшись ответа, я набрал воду все в тот же контейнер. Степан оказался разумным и стал лакать оттуда. Пока я собирал остатки корма с пола и убирал их обратно в пакет, Степан забрался на мою сумку с вещами и уснул.
Ночью я несколько раз просыпался от шума из разных комнат: то шуршал мусорный пакет в кухонном ведре, то мой ботинки сами собой падали и тащились по полу коридора, с шипением выполз из ванной коврик - это те звуки, которые я определил, не поднимаясь с кровати. Оркестр других таинственных звуков я оставил в покое до утра. Ближе к утру я ощутил запах собачьей мочи, чуть позже к нему добавился кислый запах чего-то неприличного. Тут я вспомнил, что в сообщении говорилось газетах. То, что я воспринял, как любовь к чтению, оказалось привычкой гадить на свежий, или не очень, статьи. За то время, что мы с Леной снимали квартиру, в ящике скопился десяток рекламных газет. Забрал все. Выбрал поцветастее и постелил возле своей сумки, на которой, точно сфинкс среди египетских песков, лежал Степа.
- Теперь будешь ходить сюда, - сказал я ему и почесал загривок. Мопс довольно хрюкнул разок, второй хрюк он растянул в подобие храпа и так и кряхтел, пока я не убрал руку.
Корм высыпал перед ним на пол, в контейнер набрал воды, но он не притронулся. Все смотрел в коридор и тихонько подвывал, то выпячивая губы, то поджимая их.
- Хочешь гулять? - спросил я.
Степа повернул голову и высунул язык.
- Или не хочешь, - продолжил я, но он так не отреагировал, тогда я добавил: - гулять.
Он наклонил голову в другую сторону, чуть подтянув язык.