За кадром кто-то сказал, что мертвый написать не сможет, но Гоша ответил: Он со мной в меде учился. Мы там суперлюди, так что не пизди, понял?
На этом сообщение закончилось.
Включилась камера для ответного видеосообщения. Показалось помятое лицо на розовой подушке с какой-то бахромой по краям. Сообщение я отменил, чтобы Гоша не решил, что я лежу в кровати какой-нибудь школьницы, хотя он бы не осудил. Написал текстовое сообщение:
Лежу в кровати, не в канаве. Все нормально.
Хотел уже отправить, но в последний момент дописал: С Леной, похоже, все. Так что не теряйся там, можешь начинать катить яйца, как умеешь.
Последнее предложение стер. Отправил, что получилось. Гоша был в сети пару часов назад. Ответит скорее всего к вечеру. Гоша отдыхал так, что организм не мог прийти в себя до следующего дня. Просыпался он конечно раньше, но только из-за чувства голода. Когда он заполнял пустоту лапшой быстрого приготовления, мозг снова переходил в ждущий режим, до следующего приема пищи.
Я лежал в кровати некой Жени, которую никогда в глаза не видел. Возле кровати бродил мопс, которого я взял день назад. За стеной спала девушка, с которой я познакомился пару дней назад. Жизнь изменилась слишком круто.
Как ни крути, мысли о Лене не покидали голову. Начиналась ломка. Нечто подобное, наверное, испытывают курильщики, пытающиеся бросить. Ты понимаешь, что если вернешься - будет плохо. И сейчас плохо, но это плохо - новое, неизведанное. Старое плохо — привычно до нечувствительности мозолей и грубых шрамов, притерто через силу.
Захотелось пить. Думаю, Степа за ночь тоже высушил вечно торчащий наружу язык. Осторожно приоткрыл дверь. По темному, еще хранящему непроглядный мрак ночи, коридору я прошел мимо комнаты, где спала Катя. Я специально не смотрел в ту комнату, чтобы соблюсти правила приличия. Вдруг увижу что-нибудь, чего видеть не должен, ведь Катя меня туда не впускала. Прошел на кухню. Типичный дешевый холодильник, поверх него, словно квадратная голова допотопного робота, стояла серебристая микроволновка. Под окном расположился стол, два стула. Возле другой стены раковина и кухонные шкафчики. Я набрал воды из крана в стакан. Выпил. На подоконнике нашел пластиковую миску, из которой девушки поливали единственный цветок, что стоял на том же самом подоконнике. Налил туда воды для Степана. Он почему-то за мной не пошел. Так и сидел возле кровати, глядя в темный коридор. Когда я проходил мимо комнаты Кати, ее кровать скрипнула. Я замер.
- Саша? - спросила она.
- Доброе утро, я тут немного хозяйничаю.
Она присела на кровати. Волосы ее за ночь стали закучерявились, они закрывали лицо, и я не мог угадать рада ли она моему присутствию или нет.
- Я не сразу поняла, приснилось мне это, или ты на самом деле ночевал тут.
- На самом деле.
- Теперь вижу. А что в миске?
- Это Степану.
Похоже, старый мопс услышал свое имя и вышел узнать, что ему приготовили. По пути он все-таки вытянул что-то из корзины за шнурок, который мусолил все утро.
- Идет, - сказал я, услышав приближающееся кряхтение.
- И тебе доброе утро... - сказала Катя. Она замерла. Убрала волосы с глаз. - Ах ты извращенец!
Она встала с кровати и направилась в мою сторону. Я застыл с миской в руках. Похоже, я нарушил некое внутреннее правило квартиры Кати, за что вот-вот получил бы пощечину, но она резко села передо мной на колени и вырвала у Степана из зубов токую полоску ткани с небольшим треугольником посредине и еще одной полоской от вершины.
- Это твои? - спросил я.- Прости, это не мое дело. Вырвалось.
- Это он вырвал мои труселя из корзины. Старый, похабный мопс!
Степана не волновала ругань Кати. Во-первых она ругала не по-настоящему - даже мопс ощущал, что его скорее хвалят; во-вторых - он заметил миску с водой и сидел в ожидании, когда же человек догадается поставить ее на пол.
- Держи, - я поставил миску на пол. - Хочешь я приготовлю завтрак? - Сам не понял откуда родилось такое желание, но мне и не хотелось анализировать. Возникло и возникло. Почему бы не сделать человеку приятно.