— Нет, но вдруг он опять нападет?
— Вот если нападет, тогда и убьем, Теперь мы знаем, где его искать, а пока пусть живет.
В этот момент над ними внезапно во всполохах пламени появился феникс со шляпой в когтях.
— Кавалерия прибыла, — хохотнул Брок, — главное, вовремя. Слышь, курица, лети сюда, нам срочно нужно в больничное крыло.
Брок сунул девчонку в руки Поттеру, тем более она была цыплячьего веса и точно по силам Гарри, забрал винтовку, повесив ее на плечо, подхватил Рона и схватился за хвост феникса.
— А Локхарт? — спросил Поттер, впрочем, даже не попытавшийся спасти того, кто фактически напал на них, пусть он и считался профессором.
— Взрослый уже, пусть сам выбирается, — презрительно фыркнул Брок, категорически не приемлющий нападение на детей.
— А шляпа, — спросил Поттер, но было уже поздно, они всей компанией в огненном коконе перенеслись в больничное крыло, где их встретила заспанная медиведьма.
— Кто вы такой, — строго спросила она, а потом, заметив троих учеников, двое из которых были в бессознательном состоянии, а третьим был Поттер, переключилась на них.
— Я крестный Гарри Поттера, — все-таки ответил Брок и добавил: — девчонка была без сознания, а пацан просто спит.
Мадам Помфри уже и сама поняла, что ничего страшнее магического истощения у мисс Уизли нет. Она уложила ее в постель, а Рона привела в себя обычным Эннервейтом, проверила на повреждения Поттера и обратила все свое внимание на единственного и неизвестно откуда взявшегося взрослого.
— Вы не могли бы повторить еще раз — кто вы такой?
Глава 6
Стоило Броку покинуть дом на Гриммо и отправиться выручать крестника, как Вальбурга развила бурную деятельность.
— Кричер, бумагу и перо! — потребовала она.
Исполнительный домовик тут же принес требуемое и устроился за конторкой, чтобы писать то, что велит любимая хозяюшка. А велела она писать записку адвокату семьи Блэк, дабы он немедля отправлялся в Хогвартс, ибо было у Вальбурги подозрение, что Сириус и не подумает скрываться, а заявится пред очи великого и светлого. А уж Альбус не преминет отправить его обратно в Азкабан. Кому нужен на свободе Блэк — крестный избранного, признанный глава рода и, что было, пожалуй, для многих самым неприятным — глава Ковена мореплавателей. На место Блэков в этом бизнесе претендовали многие, но, пока, слава Мерлину, безуспешно. Ведь кроме желания, нужны знания и возможности, а подобным Блэки не делились в принципе.
Мистер Бартоломью Спенсер уже планировал отходить ко сну, когда рядом с ним внезапно появился знакомый домовик, принес все положенные извинения за свое появление в чужом доме, передал ему письмо, заверенное гербовой печатью Дома Блэк, и, еще раз поклонившись, исчез с тихим хлопком. В письме, помимо извинений за позднее обращение, была просьба срочно прибыть в Хогвартс, чтобы не дать арестовать нового главу рода Блэк, и обещание щедрого вознаграждения. Впрочем, Блэки всегда расплачивались по счетам, а уж золотом или кровью — целиком и полностью зависело от них.
Мистер Спенсер надел привычный строгий костюм, накинул мантию с отличительными знаками адвокатской гильдии, взял портфель и отбыл в Хогвартс, оставив для супруги коротенькую записку с объяснением своего внезапного исчезновения.
В кабинете министра Магии допоздна засиделись трое магов, которые решали, что же им делать с информацией о побеге, с самим бежавшим узником, тем, как его ловить и, вообще, надо ли это делать. Причем каждый пытался вывернуть ситуацию в выгодном именно для него свете, наплевав на расчеты остальных.
Дамблдор вещал о вторых шансах, и: «Давайте не будем бежать впереди Хогвартс-экпресса. Может он раскаялся и просто хочет исправить все то, что натворил в дурной молодости». Перед ним стоял чайничек с чаем и вазочка со сладостями, которые он перебирал, выуживая исключительно мармеладки.
Министр говорил о том, что: «Вполне может быть, что Блэка уже нет в стране, так и нечего шум поднимать. И вообще, пока я министр, мы не будем подавать его в розыск и тем более предупреждать о его побеге маглов! По крайней мере, до тех пор, пока он что-нибудь не натворит». Он пил из микроскопической чашечки черный кофе и презрительно поглядывал на Дамблдора. Любовь к сладкому он считал слабостью, недостойной мужчины.
И только Скримджер, пользуясь солдафонским сленгом, орал что: «Нихуя вы, гребанные цивилы, не понимаете. Блэк перекинул нас всех через х… детородный орган, а вы собираетесь спустить все это на тормозах! Он Блэк, он маньяк, он, в конце концов, крестный нашего авадоустойчивого избранного! Я бы на его поиски не только весь Аврорат поднял, но и дементоров с цепи спустил!» И пил он огневиски, салютуя собеседникам, заставляя обоих неодобрительно поджимать губы.