Милан лихорадочно выжидал. Он решил умолчать тебя до смерти. Он молчал в сторону твоего тела. Порой ты замечала, как у Милана трясутся руки, он сидел рядом с тобой, словно что-то в себе собирая, облизывал губы, снова собирал, а потом в его молчании будто что-то лопалось, что-то рассыпалось, руки успокаивались, и сам он как-то гас и темнел — особенно это было заметно вокруг глаз. Это его угасание причиняло тебе настоящую боль. Тотальный холод, которым веяло от простого перераспределения теней на лице. Сколько ночей ты прорыдала из-за микроскопической мимики этого мальчика.
Ты влюбилась впервые и с ужасом наблюдала, что при этом творится с человеческим телом. У вас словно отобрали водительские права на собственный организм. Вы неожиданно и с неприятием начинаете замечать свои телодвижения: например, руки тянутся к кружке, и вы видите — это руки идиота. Они тянутся неправильно, кто же так тянется к кружке. Или ноги поднимаются по ступеням, и вы видите — ноги идиота. Все неправильно, слова неправильные, тело неправильно, все нужно делать по-другому. Все телодвижения портятся по одной схеме: тело их совершает, а вы наблюдаете и видите — идиот.
Анна, сколько же людей мучаются из-за своего тела. Эти пропорции, размеры телесной массы. Требования, которыми люди обложили свои тела. Правила для головы, правила для ног, правила для губ, волос, ногтей и ресниц. Тогда тебе казалось, что от этих правил никуда не убежать. Ты видела, как самый незначительный жест способен полностью изуродовать человека. Достаточно хоть немного изменить сложившемуся образу, и вас тут же начинают ненавидеть. Достаточно, чтобы приличный, тихий и несмелый мальчишка, который у всех вызывает симпатию, потому что к нему можно проникнуться неким чувством — или сочувствием, выкинул что-то неожиданное — начал танцевать на вечеринке, рассказывать о себе в неправильном тоне, издавать слишком много шума или превратился в задушевного собеседника, или притворился ловеласом, как он тут же делался отвратителен.
Тебе казалось, что у человека нет шансов избежать своего предназначения, а предназначение это родится всего из нескольких квадратных сантиметров кожи, покрывающих череп. Из формы уха, длины и ширины носа, высоты лба, линии подбородка. Человек либо играет по правилам своей физиологии, и тогда всё в порядке, либо этой физиологии противится и подвергается наказанию.
Волосы
В те времена все тянулось долго. Каждый учебный день был как резиновый, мог растягиваться до невероятных размеров. В каждом телесериале было по крайней мере тысяча серий, и каждая из них длилась по пять часов. Дурацкие фильмы с плохим дубляжом, викторины, в которых садоводы соревновались за главный приз — холодильник, откровения второразрядных знаменитостей.
Роман с молчащей пропастью по имени Милан оборвался спустя несколько месяцев. Это случилось на концерте какой-то жалкой рок-группы, старательно имитировавшей что-то такое, что было в моде лет пятнадцать назад. Милан сказал, что ты ничего не понимаешь. Что ты к нему холодна. Даже заявил, что ты его унижала: он любил тебя, а ты не отвечала ему взаимностью. Ты стояла посреди толпы не в силах пошевелиться, и по лицу у тебя стекала черная тушь, оставляя на щеках тяжесть.
Ты зажмурилась. Вспомнила рекламу, которую видела утром по телевизору. В рекламе машина на скорости сто километров в час врезалась в бетонную стену. Тебя охватила зависть к лицам манекенов, сидевших в машине. Вокруг них в замедленной съемке разлетались осколки стекол, разрезая на них одежду, кузов складывался гармошкой, и из него вырывался столб горящего бензина, а манекены с невозмутимым достоинством ударялись лбом в приборную панель, потом откидывались на сиденья и снова бились головой о руль и стекло. И при этом по их лицам не пробежало даже тени эмоций. Они остались чистыми и светлыми. Как тебе хотелось иметь такое лицо! Лишенное смысла, чистое и непримечательное. Лицо, которое никто не смог бы запомнить и о котором никто бы не вздыхал.
Ты открыла глаза и вышла на улицу. Села на поребрик, вдыхая прохладный вечерний воздух, пахнущий росой. На пустом перекрестке зачем-то сменяли друг друга огни светофоров. Из дверей клуба вышла женщина и попросила у тебя сигарету. Потом ненадолго присела рядом. Вы о чем-то разговаривали. Ты уже даже не помнишь, о чем. Женщина протянула тебе бумажный платок, коснулась пальцем своего лица, чтобы показать, где убрать черные подтеки. С ней было хорошо. Неожиданно ты успокоилась. Женщина собрала волосы, спадавшие тебе на глаза, и скрепила их своей заколкой. Улыбнувшись, погладила тебя по щеке тыльной стороной ладони и исчезла.