Поднявшись по лестнице. Архитектор взялся было за дверную ручку, но вдруг замер. Из-за двери послышался голос. Архитектор осторожно нажал на ручку, прошел через две темные комнаты, голосов стало больше, но все еще было не разобрать, что они говорят. Он остановился у приоткрытой двери в свой кабинет и заглянул в светлую щель. У стола — высокая женщина в черном платье. Красавица, но слишком много костей. Отовсюду что-то выступает: ребра, скулы, ключицы — словно огромные брови над грудями, гребни плеч и локтей, шипы позвонков, подбородок, тазовые кости, как огромный окаменевший цветок орхидеи. Архитектор любил эту удивительную конструкцию. Ему никогда не надоедало наблюдать, как перестраивается анатомия этой женщины, когда та грациозно подпирала голову своим полуметровым предплечьем, делала глоток из бокала и пропускала сквозь череп сигаретный дым.
Напротив женщины стояли двое мужчин в черных костюмах и с важным видом. Между ними определенно имелось сходство, но их анатомия была прискорбно непримечательна.
— Когда вернется ваш муж? — спросил один из них, с ковбойским галстуком и лицом, выбритым так, что все горло было в красных пятнах.
— Не знаю, я его уже две недели не видела, — равнодушно ответила женщина. Она возвышалась над ними почти на голову.
— Можно взглянуть сюда? — спросил тот, у кого не было даже пятен, чье лицо было настолько неинтересно, что его пропорции тут же забывались, стоило только отвести взгляд. Единственное, что выделялось, — нижняя губа, которую мужчина время от времени покусывал. Ничего необычного, но в пустыне его лица это был настоящий оазис.
— Пожалуйста…
Полуметровое предплечье, сочлененное с полуметровой плечевой костью, изобразило неопределенный жест.
Мужчины склонились над столом, и некоторое время слышался только шелест перелистываемых бумаг. Словно кто-то сгребал листья в парке. В этом шуршании чувствовалась сноровка, чиновничья расторопность, ловкость насекомого, которая с годами поселяется в пальцах менял, банкиров, таможенников и паспортистов на границе. Они рылись в бумагах, согнувшись над столом, как два богомола.
— Что это за чертежи? — спросил тот, что с пятнами.
— Покажите. — Женщина взяла кальку в руки. — А, дворец Кинских.
— Зачем ему это?
— Наверное, любопытная планировка.
— Хм-м… — промычал задумчиво тот, что с нижней губой. — А почему именно дворец Кинских? Ведь это старое здание.
— Во время его постройки постоянно возникали проблемы со статикой, но в итоге их решили. Может быть, поэтому.
Оба незнакомца задумчиво глядели на чертеж, а женщина тем временем села и закинула ногу на ногу, словно это две влюбленные лошадиные головы с девичьего рисунка, но ни у одной лошади не бывает настолько тощей головы, так что скорее она перебросила их, словно два цепа. Два влюбленных цепа.
— И как их решили? — сухо спросил тот, что с пятнами.
— Главного архитектора замуровали в фундаменте дворца. И все наладилось.
Мужчины выразительно посмотрели друг на друга.
— Нам придется взять это с собой.
Женщина пожала плечами. Мужские пальцы опять забегали, как паучьи лапки, зашуршали листы.
— А это что? — спустя некоторое время спросил второй и дважды закусил губу. Наверное, так ему лучше думалось. Он закусывал губу методично, будто жал на педаль прялки.
— План первого этажа этого дома.
— Подождите… — прялка остановилась, и лицо снова превратилась в пустыню, — этот дом… проектировал ваш муж?
Оба гостя теперь с интересом и легким подозрением оглядывались по сторонам.
— Да, — холодно кивнула женщина и закурила сигарету.
— Относительно новое здание… — произнес тот, что с пятнами, скользя любопытным взглядом по стенам.
— Оно еще не совсем закончено. Остались некоторые детали. Пара украшений, — женщина выпустила изо рта полуметровое облако дыма и после небольшой паузы продолжила: — Но вообще это не совсем дом.
— Простите? — переспросили пятна.
Женщина снова глубоко затянулась.
— Он создавал не дом… Скорее записную книжку, дневник.
Тишина.
— В смысле — «дневник»?
— В прямом. Он проектировал это здание как воспоминание о своей жизни… О себе самом.
Пятна.
Губа.
— А можно поконкретнее?
— Конечно!
Женщина встала, распахнула дверь, включила свет, кивком показав обоим мужчинам, чтобы те не отставали.
— Все пропорции здесь следуют из его физиологии, — продолжала она, словно экскурсовод в замке, — его роста, длины костей, кровяного давления и прочего. Пространство каждой комнаты, измеренное в литрах, кратно объему его легких. Он всегда отталкивался от дыхания.