Майкл изучил каждый клочок бумаги, каждую фотографию и сувенир. Архив его отца оказался полнее даже его собственного.
Наконец Майкл собрал бумаги и аккуратно разложил их обратно по ящикам. Еще раз окинул взглядом комнату. Все в ней было до болезненности аккуратно, точь-в-точь как во внешности самого Стефана. Оружие на стойках, под каждым — патроны в ящиках. Сигары, с указанной маркой, разложены в хронологическом порядке, у телефона список номеров первой необходимости. Сразу становилось ясно, что хозяин всего этого — человек, склонный к порядку и тщательности. Тем более удивлял один бросающийся в глаза факт. Сколько Майкл ни искал, он не нашел одной фотографии — единственной из всех, которую всем сердцем жаждал увидеть.
Фотографии матери.
— Господи! — раздалось сзади.
Повернувшись на звук, Майкл увидел Буша. Стоя в дверях, тот разглядывал фотографии на стене, эту фотолетопись жизни Майкла.
Буш смотрел на друга, не зная, что сказать. Ему приходилось видеть такие выставки в домах у преступников: они их устраивали, чтобы без помех разглядывать предметы своей одержимости, свои жертвы. Но здесь было не то. Буш сразу понял, что это такое. Это была стена плача, стена сожалений о том, что могло бы быть. Окно в мир чувств Стефана Келли.
— Он вовсе не отказался от тебя, — чуть слышно проговорил Буш.
Майкл посмотрел на друга. Он не знал, что ответить. Погасив свет, он перешагнул порог комнаты-сейфа и оказался опять в гардеробной.
— Мы едем в Россию, — со вздохом сказал Буш. — Так ведь?
Покинув гардеробную, Майкл и Поль миновали спальню и двинулись вниз по лестнице.
— Не хочу охлаждать твой пыл, Майкл, и, пожалуйста, не обижайся, но тебе такого не осилить. Это же Кремль! Не музей какой-нибудь. Это центр русской вселенной. За стенами этой крепости — их Белый дом и Капитолийский холм, вместе взятые. Для успеха подобного предприятия нужны деньги, крупные связи и удача — и всего этого нам отчаянно недостает.
— Зато я всегда могу рассчитывать, что в минуту уныния ты рассеешь мрак. — Майкл выразительно покосился на друга.
— Я-то, конечно, рассею. Есть еще одно: мне неприятно об этом говорить, но откуда ты знаешь, что они не убьют этого Стефана в любом случае?
Они как раз входили в библиотеку. Майкл не знал, что ответить. Судьба Стефана Келли, его отца, у него в руках.
— Пока они считают, что я намерен выполнить их требования, и до тех пор, пока шкатулка не у них в руках, они его не тронут.
— А что будет, когда они получат шкатулку?
Майкл задумался.
— Пока не знаю, но, когда придет время, пойму, как действовать.
— Я еду с вами. — Сьюзен стояла в дверях, переводя подозрительный взгляд с Майкла на Буша.
Майкл лишь выразительно посмотрел на нее и отрицательно качнул головой, после чего опять заговорил с Полем.
— Нужно найти способ…
— Вы, кажется, меня не слышали, — вставила Сьюзен.
— Слышал, — отвечал Майкл, не глядя в ее сторону. И продолжил, обращаясь к Бушу: — В моем распоряжении меньше шестнадцати часов.
Сьюзен прошествовала в комнату и остановилась прямо перед Майклом.
— Или я еду с вами, или вызываю полицию.
— Полиция уже здесь. — Майкл указал на Буша.
— Только не надо блефовать, — парировала Сьюзен.
— Блефовать? — удивился Майкл. — И что бы вы сказали полиции?
— Что через пять минут после визита блудного сына Стефана похитили, — не моргнув глазом, отрезала Сьюзен. Ее осуждающий взор словно бы ввинчивался в Майкла. — А выводы пускай делают сами.
— А мне казалось, вы образованная женщина. — Майкл в ответ воззрился на нее. — Таким способом можно добиться только одного — что его убьют сразу.
— Что дает вам основания думать, будто вы справитесь с этим делом? — Вопрос Сьюзен больше походил на обвинение.
— Начать с того, что в меня верят похитители Келли. Вряд ли они поставили бы меня в такое положение, если бы не верили в мои способности.
— Способности?