Сьюзен присела в кресло рядом с Майклом.
— Может, вам что-нибудь принести?
— Спасибо, мне ничего не надо, — отвечал Майкл, рассматривая в иллюминатор простирающийся внизу океан.
— Посадка примерно через восемь часов.
— Который сейчас час? — осведомился Майкл.
— Не знаю.
Майкл бросил взгляд на часики у нее на запястье. «Патек Филипп», с крошечными бриллиантами по периметру поцарапанного циферблата.
— Они не идут, — подтвердила она, заметив, что он и сам это понял.
— Понятно, — произнес Майкл. — И вы их носите, потому что…
— Потому что они приносят удачу. Их подарил мне Питер перед нашей свадьбой. С тех пор я не проиграла ни одного процесса. — Сьюзен взглянула на часы.
Майкл видел, что она пытается сдержать нахлынувшие чувства.
— Даже после того, как они встали. — Внезапно она опять оживилась. — По расписанию мы должны приземлиться примерно в шесть.
— Спасибо.
— Послушайте, я хочу вам кое-что сказать, — тихо, словно признаваясь в чем-то на исповеди, произнесла Сьюзен. — Простите мне мое замечание.
Майкл наклонил голову.
— Вы о чем?
— О том, что вы не понимаете, каково это — потерять близкого человека. Я не знала.
Майкл покосился на спящего Буша. Теперь понятно, о чем он разговаривал со Сьюзен там, у буфета.
— Вы долго были женаты?
Майкл отвернулся. Он не хотел отвечать, потому что редко говорил о Мэри с кем-либо, кроме Бушей и Женевьевы. Но, поняв, что в ближайшие восемь часов все равно некуда будет деться от Сьюзен, он через силу возобновил разговор.
— Мы были женаты семь лет.
Сьюзен уважительно кивнула.
— Она была моим лучшим другом. — Майкл и сам не знал, почему вдруг разговорился, в особенности с женщиной, которая за последние пять часов дважды отвешивала ему оплеуху. — Жизнь у нас только-только начала налаживаться. У нее был рак; я, как мог, старался найти способ вылечить ее. Но иногда никакие усилия не помогают.
— Я, конечно, не знаю подробностей, но вы не должны обвинять себя.
Майкл покачал головой.
— Я себя не виню. Она истаяла на глазах, так быстро. Врачи ничего не могли поделать. Просто иногда задумываешься, почему одни живут долго, а другие уходят во цвете лет.
— Да, — тихо произнесла Сьюзен.
— Думаю, вы понимаете, о чем я.
Сьюзен кивнула.
— После смерти Питера я поняла, что нельзя относиться к жизни как к рутине.
— Надо жить мгновением, — подхватил Майкл, больше обращаясь к себе самому, чем к Сьюзен.
Они оба как будто разговаривали каждый сам с собой. Майкл продолжил:
— Когда смотришь на того, кого любишь, надо действительно смотреть; нельзя допускать, чтобы мысли при этом бродили в другом месте. Ничего нельзя откладывать на потом.
— Это «потом» может не наступить.
Выйдя из задумчивости, Майкл посмотрел Сьюзен в глаза.
— Мы не будем жить вечно. — И отвел взгляд.
Он не мог бы дать названия чувству, которое испытал в этот момент, но что бы это ни было, Майклу сделалось тревожно, и он попытался запрятать эмоции поглубже, уйти от разговора, пробуждающего в нем боль. Он выпрямился, тон его голоса изменился.
— Когда мы прибудем в Москву, нам понадобится машина, чтобы добраться до Красной площади к десяти.
От внезапной перемены в поведении Майкла Сьюзен опешила.
— Я организовала встречу в аэропорту с машиной. Она будет в нашем полном распоряжении столько, сколько понадобится.
— А эти люд и, которые нас встретят, — откуда вы их знаете? — таким тоном, точно допрашивал ее, осведомился Майкл.
— С ними договорился Мартин. — Сьюзен, в свою очередь, не замедлила сменить тон на агрессивный.
Она напряглась. Разговор явно покатился по наклонной плоскости.
— Им можно доверять?
— А вам можно? — словно на перекрестном допросе, парировала Сьюзен.
Майкл посмотрел на нее.
— Почему бы вам не посидеть в гостинице? Я буду звонить, держать вас в курсе.
— Я не для того лечу в Москву, чтобы сидеть в гостиничном номере. Если уж на то пошло, я не намерена выпускать вас из поля зрения.
— Очень интересно!
— За все роскошества плачу я. Что, по-вашему, из этого следует?
Тут Майкл разозлился окончательно.
— Если вы полагаете, что я стану работать на таких условиях, то лучше разверните самолет прямо сейчас. Во время нашего разговора, перед тем как мы выехали, я сказал вам, что, если вы можете внести в общую копилку деньги и располагаете связями, что ж, хорошо, это поможет устранить некоторые препятствия. Насколько я помню, вы согласились и сказали, что не будете вмешиваться. Теперь же, похоже, решили завести старое знакомое: «Кто платит, тот заказывает музыку».