— Думаю, придется попробовать еще раз сегодня вечером, когда… — начал он, но резко оборвал себя. — Ой!
Ногти леди Фейт больно впились ему в бок. В широко распахнутых глазах не было ничего, кроме изумления. Лицо и каштановые волосы озаряло восходящее солнце. А перед ними открывалась длинная, вымощенной камнем аллея, по обе стороны которой застыли изваяния сфинксов.
ГЛАВА 24, в которой наконец достигается взаимопонимание
Воздух застыл в неподвижности; по мере того, как солнце смещалось на запад, дневная жара отступала. Зеркальное море полностью оправдывало свое название, поверхность воды напоминала расплавленное стекло, отражая бледное небо с редкими облачками. Артур Флиндерс-Питри рассеянно смотрел на великолепную перспективу гавани и бухту, раскинувшуюся под ним; однако мысли его наполнял отнюдь не покой, царящий в мире, а на сердце было тяжело. На выздоровление ушло несколько недель, но заботы У Чэньху и его энергичной дочери, Сяньли, оживили его во многих отношениях.
Теперь пора было уходить.
Если бы выбор зависел только от него, он мог бы задержаться, и даже надолго. Но торговый сезон подходил к концу, и по указу китайских властей всем иностранцам надлежало покинуть страну — это происходило каждый год; в этом отношении ничего не изменилось. Все корабли выйдут в океан в ближайшие несколько дней. С одной стороны, он хотел вернуться в Англию как можно быстрее; с другой стороны, у него появилась причина остаться.
— Я буду скучать по тебе, Сяньли, — сказал он с тоской в голосе.
— И я буду скучать по тебе, мой друг, — ответила она, застенчиво касаясь его руки. Она улыбнулась. — Но однажды ты же вернешься.
— Обязательно! И постараюсь поскорее, — пообещал он.
— А у меня останутся эти красивые туфли. Они будут напоминать о тебе. — Она улыбнулась, приподняла подол и выставила блестящие шелковые туфли, расшитые жемчугом. — Еще раз спасибо.
— Что ты, Сяньли, мой долг тебе неоплатен, — сказал Артур, любуясь стройной фигурой, переливами ее красного платья и блеском черных волос. — Я не смогу рассчитаться с тобой до конца жизни.
— Не стоит говорить о долгах, — с легким упреком остановила она его. — Я действовала прежде всего во имя чести своей семьи и… — Она остановилась, скромно опустив голову.
— "И?" — спросил Артур, стремясь преодолеть ее нерешительность.
— И ради твоей дружбы с моим отцом.
— Только поэтому? — Разочарование настолько явственно прозвучало в его голосе, что Сяньли еще ниже опустила голову. Времени оставалось все меньше, но Артур не хотел уходить, не получив важного для него ответа. — Только поэтому? Больше ничего?
Сяньли не подняла головы. Длинные черные волосы завесой скрывали черты ее лица.
— Пожалуйста, Артур, — сказала она наконец. — Не надо меня пытать. Ничего больше не может быть. Не спрашивай меня.
— Не могу, Сяньли, — Артур встал. — Я спрашиваю и буду спрашивать, потому что я тебя люблю.
— Ты навсегда останешься для меня самым дорогим другом, Артур, — ответила она, все еще не поднимая взгляд.
— Мне этого мало, — заявил Артур, наплевав на свою обычную нерешительность. — Я прошу тебя выйти за меня замуж. Стань моей женой.
Она быстро подняла растерянное лицо.
— Нет, Артур… пожалуйста, не надо. Это невозможно.
— Но почему? — Теперь после того, как он осмелился сказать главное, Артур решил идти до конца. — Что нам мешает?
На лице Сяньли отразилась мука.
— Тебе обязательно заставлять меня сказать это?
— Я люблю тебя, Сяньли. Выходи за меня. Мы всегда можем быть вместе. — Он коснулся ее руки. — Ты мне нужна, моя любовь. Я не могу представить себе жизнь без тебя.
Она покачала головой.
— Я — китаянка. Ты англичанин. Это запрещено, — сказала она, но руки не убрала.
— Ничто не может нас разлучить, если мы этого хотим, — страстно заверил он ее.
Он видел любовь и надежду в ее больших сияющих глазах, и с трепетом ждал ответа. — Сяньли, ты знаешь, что я говорю правду. Мы можем быть счастливы вместе, ты и я.
Казалось, она готова была согласиться, но почему-то не решалась сделать последний шаг.
— Они никогда этого не допустят, — сказала она, снова опуская голову.
— Тогда найдем другое место, где никто не будет обращать внимание на наши различия.