— Ну ты это, кричи тогда… ага… — Сам себе кивнул Керн, развернулся и пошел обратно в лагерь.
Конечно дело делать пришлось дольше, чем я сам ожидал, все-таки трудно с замотанными в «варежку» пальцами снять пояс. Пара ласковых слов на великом и могучем творит чудеса, и пояс все же расстегнулся и позволил сделать мне то, чего я так долго ждал.
Когда я закончил все дела и, даже не особо привлекая ласковые слова, застегнул обратно пояс, то решил не возвращаться в лагерь прямо сейчас. Помощи от меня будет не много, только отвлекать всех стану. Сквозь редкую рощу было видно, что в десятке метров от меня начинается обрыв, который плавно переходит в глубокий овраг, вот туда и направились мои стопы. Хотелось одиночества, посидеть, собраться с мыслями… Но одного меня не оставили, на горизонте нарисовался Мэр-ро. Хотя он тоже не особо болтлив и его молчаливое присутствие будет наверно даже лучше, чем просто сидение в одиночестве.
— Привет дружок. — Обратился я к нему. — Спасибо тебе, что помог. Нам было бы очень трудно без твоей помощи.
— Мэр-ро защитник! — Что-то наподобие этого выдал он, гордо распушив хвост. Потом взглянул на меня, всего такого побитого и упорхнул куда-то вниз на охоту, показав образами, что «мамке» нужна пища, а с замотанными лапами не поохотишься. Проявил заботу засранец…
Я сел на краю обрыва и стал смотреть вдаль. Сейчас уже был вечер, солнцу до горизонта оставалось совсем чуть-чуть. Но время я выбрал удачное. Такой пейзаж как раз то, что мне сейчас нужно.
Еще не бардовый, но уже красный диск светила медленно полз к линии горизонта. Легкое марево над землей от нагретого за день воздуха искажало небесную границу, превращая полет одиноких птиц вдалеке в завораживающий танец. Ветер, слегка колышущий траву, приносил долгожданную прохладу вечера, а мерное стрекотание просыпающихся ночных насекомых успокаивало лучше любой колыбельной. Красиво…
Такое умиротворение снизошло, даже все проблемы как-то отодвинулись на задний план, растворяясь в медленном дыхании природы. Потекли плавно мысли, стали вспоминаться вечера, проведенные дома с родными и друзьями. Как-то незаметно защемила сердце тоска по далекому, но такому родному миру. Одинокая скупая слеза намочила повязку на лице…
За спиной вдруг раздались чьи-то шаги, прерывая мои грустные воспоминания. Я думал незваный гость пройдет мимо и оставит меня наедине с моими мыслями, но нет, он шел именно ко мне. Гость остановился на краю перелеска, и у меня появилось ощущение пристального взгляда направленного в спину.
Я обернулся посмотреть, кого же принесла нелегкая, и наткнулся на цепкий взгляд уставших глаз. Это был Дас, хотя мне сейчас было все равно, пусть даже сам Сатана — с места не сдвинусь. «Смотри, если тебе так хочется» мысленно произнес я и развернулся обратно, подставляя свое лицо, замотанное бинтами, под последние лучи солнца. Созерцание этого настолько затянуло меня, что я очнулся только тогда, когда в двух шагах от меня на краю оврага сел Дас.
— Знаешь… — Неожиданно начала он разговор. — Мне тоже нравится смотреть на закат. Мой дед рассказывал мне забавную историю, когда я был еще маленький. Он говорил, что наше светило это душа Этны, которая бродит по небу и смотрит на нас, таких смешных людей. Что каждый вечер, когда солнце опускается за горизонт, она пытается согреть холодную душу Этона, отдавая ему самое теплое и самое светлое, что у нее есть — свое сердце. А он взамен дает ей частичку своей холодной души, темной, но такой прекрасной в ночи, чтобы украсить свою возлюбленную ожерельем из тысячи звезд.
— Да, красивая легенда… — Проговорил я. На самом деле просто не знал, что можно сказать. Как-то неожиданно это прозвучало от скупого на доброе слово, грубоватого Даса. — Знаешь, у меня тогда вся жизнь перед глазами проскочила. И я понял, что слишком многого еще не успел, что я боюсь… Многие из нас боятся, что уже не смогут вернуться домой.
— Я тоже. — Сказал он.
Какое-то время мы молчали и смотрели на закат, а потом он задал вопрос, выбивший меня из колеи:
— Почему ты не умер, Дим? Тогда, на телеге. Ведь щит взорвался.
— Не знаю, Дас, не знаю…
— Странный ты. — Как-то необычно посмотрел он на меня. В его взгляде была и печаль, и мудрость, не свойственные такому молодому парню. Этот взгляд будто говорил «Парень, я знаю, что тебе тяжело, но у меня нет выбора…», вот только какого выбора?
Я молчал, а он все смотрел и смотрел. А потом тяжело вздохнул и встал.
— Странный… Зато свой. — Хлопнул он меня по плечу, после чего развернулся и зашагал в сторону лагеря. — Ты долго не засиживайся здесь, а то Коло тебя в розыск подаст. — Крикнул он напоследок, прежде чем скрыться в роще.
— Свой… — Тихо прошептал я, смотря вслед Дасу.
Да, теперь я стал своим для них, как и они для меня. Пусть этот мир не мой, пусть не моя это война, зато теперь я свой. Свой в чужой войне.
— Эй Дим! — Прерывая мои мысли, закричал где-то Кёрн.
— Здесь я!
— Пошли в лагерь. — Подойдя, сказал он. — Вейг в себя пришел, Коло его сейчас допрашивать будет.
— Какой вейг?
— А, забыл тебе рассказать. Тот мелкий, которого Макеза приголубила, живой остался, только без сознания почти сутки лежал, сейчас вроде очнулся. Макеза что-то колдует над ним, наверно готовит, чтобы тот руки на себя не наложил во время допроса. Оказывается Коло немного знает вейгский.
— Ого! Ну пошли.
Мы вернулись в лагерь и попали как раз к самому началу. Карлик, которого все здесь называли холлом, сидел в ошейнике возле костра. Дэй Коло находился рядом и ворочал в этом же костре раскаленные железки, видимо это были орудия пыток. Макеза тоже была неподалеку и контролировала обстановку.
Удовлетворившись результатом, Коло оставил железки в костре и придвинулся к холлу. По моей коже мурашки побежали — слишком четкие воспоминания остались после пребывания в подвалах Гашетской управы.
Дэй сначала просто задавал вопросы, но мелкий свин презрительно кривился и безмолвствовал. Когда у командира кончилось терпение, он взял одну из раскаленных железок и приложил к ноге несговорчивого холла, чуть выше копыта. Мгновенно запахло палёной кожей. Свин пронзительно завизжал и засучил конечностями.
Особых усилий не потребовалось, через несколько минут такого допроса холл запел. Правда нанюхаться паленой плоти успели все, у меня даже пустой желудок начало выворачивать.
«Анализ…» — засветилась надпись интерфейса, когда Коло начал задавать вопросы на незнакомом языке. Речь отчасти была понятна и мне. Вчера, когда мы следили за вейгами на поляне и потом во время сражения, переводчик тоже работал. Так что часть разговора я смог разобрать, но не всё, только короткие и простые фразы.
— Как звать? — Обратился Коло к свину.
— Айнак. — Сквозь стоны пробормотал тот.
— Что вы делали здесь?
— Разведка, диверсия, перехват почты и вестовых.
— Много таких, как вы?
— Десяток, может больше, я не знаю…
— Все отряды такие, как ваш?
— Нет, только три. Остальные без артефакторов. Некоторые даже без силача.
Насколько я понял, холлами назывались вот такие карлики, как наш допрашиваемый, что на вейгском означало артефактчик. А силачами были ребятки с большими бивнями, как тот, который раздувался до огромных размеров, дэй такого берсерком назвал.
— Почему вы с нами воюете?
— У нас союз с Мазэмо. Мы помогаем победить в войне, они дают нам выход в Звенящее море и часть добычи. Хорошая сделка.
— Твою мать! — Выругался на местном дэй. — Слушай сюда ребятки! Вейги в союзе с Мазэмо, любой свин — потенциальный противник. Так что даже в дикого кабана стрелять!
— Так точно! — Донеслось со всех сторон.
Допрос продолжился, но уже в более узком направлении и при активном участии Макезы. Командира и девушку интересовали все прибамбасы, которые использовал холл в столкновении. Все, что удалось снять со свина, было сложено в отдельную сумку, которую Макеза таскала постоянно с собой. И сейчас, извлекая новый предмет, она на пару с дэем задавала вопросы свину, пытаясь разобраться в принадлежности того или иного артефакта.