Переход от безудержного счастья к пробирающему холодом до костей ужасу произошел в считанные секунды. Что мне помогло побороть наваждение и выбраться из западни самой смерти, можно лишь догадываться, и кто из людей посмелее, продолжайте смеяться над моим простодушием, но я продолжу благодарить Судьбу, что до сих пор не свела меня с девушкой, которой суждено остаться в моём сердце до самой смерти!
Едва уловимый запах, заставивший меня поморщиться, стал первым звеном цепи, по которой я выполз из топи наваждений. Находясь в состоянии полусна, я едва ли обратил на него внимания, однако именно он заставил мой омертвевший мозг взбодриться. И последующий поцелуй, который я так желал и ожидал, мой разум встретил уже со спадающей пеленой сновидений. Вместо нежного прикосновения мягких губ меня ожидал грубый удар оголенной костью с болезненным зажимом полусгнивших зубов. В разочаровании и изумлении я распахнул глаза, и представшая передо мной картина перехватила моё дыхание.
Ощущение сна и грёз спали окончательно, оголив ужасающую картину реальности, от которой мои волосы приобрели снежный цвет гораздо ранее положенного срока. Неземная красавица испарилась также внезапно, как и появилась, а на её месте находился наполовину разложившийся тошнотворного вида мертвец. Однако, несмотря на изменения владельца, изъеденное до кости червями и жуками лицо продолжало плотно прижиматься к моим губам, а руки с остатками тухлой плоти плотно обнимать меня за спину и голову. Мой крик огласил безжизненную округу, и не в силах побороть отвращение и страх я отбросил разлагающееся тело от себя, отползая в сторону от изуродованного смертью существа. Моя собственная квартира, моя надежная личная крепость сменилась сырым оврагом, заваленным опавшей листвой в глухом лесу, и опустившиеся сумерки лишь подчеркивали мрачность этого места. Я больше не стоял на твердом полу, а лежал на полуистлевших ветках и желтых листьях, в которых тысячи насекомых нашли своё прогнивающее убежище.
Отброшенный мною труп не шевелился. Оставшиеся седые волосы и сохраненные на будущее дикими животными остатки тела, ныне паразитируемые мушиными личинками и муравьями, выдавали в нем пожилого человека.Я не могу дать ответа, как я оказался в этой глуши, как наполовину съеденный труп смог обнять меня, но первая картина, представшая моему взору, оказалась лишь началом того кошмара, что я узрел после.
И я бы мог смириться с неожиданным пробуждением, обвинив во всём лунатизм, и оправдать тем же способом необычное расположение тела мертвеца, но то, до чего дотронулась моя рука, когда я отполз в сторону от растерзанного трупа старика, заставило меня бежать без оглядки. Холодная кожа очередного человека, оставшегося на веки в этом овраге, стала мерзким элементом, оказавшимся в моей ладони. И лишь я обернулся взглянуть на то предмет или существо, что мне довелось нащупать, как мои ноги сами подняли меня и понесли подальше от этого проклятого места! В очередном только начавшем разлагаться трупе, которого ещё не успели довести до состояния неузнаваемого куска плоти лесные жители, я опознал своего дорогого друга. Да, пропавший некоторое время назад, сейчас он лежит на лиственной подстилке, медленно поедаемый личинками, жуками и прочими любителями полакомиться падалью. Но, что до сих пор предстает перед моими глазами, что до сих пор отдаётся во мне едва подавляемым криком, это его полное неукротимого счастья лицо — бледное лицо трупа, умирающего в состоянии лживого воплощения в реальность мечты.
Боюсь, не смогу описать, каким образом мне удалось добраться до дома. Ноги несли меня сами, а перед глазами всё ещё стоял дьявольский овраг со своими жертвами в чреве, поэтому последнее, что я могу вспомнить, это как я с грохотом распахнул дверь собственной квартиры и на кровоточащих ногах, в разорванных брюках забежал внутрь. В дом, где первым, что мне бросилось в глаза, стала груда банок с различными красками и разнообразные кисти рядом с ними, а в шаге от них свернутым клубком лежало покрывало, в котором я с ужасом узнал тканевое полотно, коим была занавешена картина. Со знанием, что ожидать, я сделал шаг внутрь, словно надеялся в лживости не прекрасного наваждения, а ворвавшегося в мою жизнь кошмара.
Думается мне, именно вырвавшийся у меня в тот момент крик ужаса пробудил ото сна всех ближайших соседей. Но я не мог побороть его, также, как не мог побороть панический припадок, охвативший всё моё существо. На дьявольской картине, перед прекрасной юной девой, сквозь пелену сумасшедше стучащего сердца я обнаружил восседающее на бархатном стуле моё счастливое изображение.