Это была самая чудесная картина из всех, что мне доводилось лицезреть за всю свою жизнь! Плавная текстура, чёткие границы, правильная светотень. А сама женщина, что изображена на портрете! Боже, она представлялась моей покойной супругой! Не портретом, но настолько искусно выполнено, что казалось, будто она не умерла, а просто перешла на холст, чтобы остаться со мной на долгие века.
Но как следует картину я сумел рассмотреть лишь по приезду домой. В ту минуту в моих ушах всё ещё звучал смех и оскорбления бездарных карикатуристов, что полезли в искусство. Наше расставание прошло довольно быстро. Мой друг чувствовал гнев, кипевший в моём сердце, но не мог успокоить меня, ибо это был праведный гнев.
Обнявшись с ним, я сел в машину и направился в свой одинокий особняк.
Искренне раскаиваюсь! Негодование, кипящее во мне, сделало меня на тот момент резким и невнимательным, что и привело к несчастному случаю, в котором вся вина лежит полностью на мне. В заходящих лучах солнца, что алой полосой резали мне глаза, я не заметил переходящего дорогу господина. Он был сильно пожилой, а мой наметанный взгляд распознал в нем одного из "творцов" с выставки. Несмотря на вновь вспыхнувший гнев при виде очередного лицемера, я перед продолжением пути сперва исправил сложившуюся ситуацию.
По возвращению домой я первым делом принялся за приготовление вечерней чашечки кофе. Буйство эмоций во мне сумело уняться к тому времени, и в моей голове лишь вертелась мысль о сладострастной мести, которую я могу предоставить бескультурным homo sapien's своими статьями. О, за свою карьеру я обзавелся немалыми связями, о которых примитивные работники кисти даже не догадываются! Пройдет немного времени и каждый из них проснется, окутанный позором и насмешками, что заставит их приносить обществу пользу в более простых и востребованных профессиях, нежели той псевдоработой, коей они занимаются в настоящее время.
С такими мыслями я принял душ, проверил почту и, проведя ужин, приготовился ко сну. Погруженный в свои размышления, я совершенно забыл про оставшийся в машине подарок моего друга, однако время было позднее и меня настолько разморило, что я решил оставить картину на следующий день. Завершив свои дела, я лег спать.
Это была последняя ночь, когда я сумел выспаться, но, уже засыпая, во мне начало появляться то беспокойство, что мучает меня и по сей день. Впрочем, ещё долгое время я буду пытаться сослаться на повышенное атмосферное давление, увеличение радиационного фона солнца и обычную осеннюю тоску, но сейчас у меня не хватает сил верить во все эти обоснования. Дело точно состоит не в природе или человеческой сущности, но она более индивидуальная и интимная. Я пока что не могу с уверенностью сказать истинную причину моего недуга, но я не в силах избавиться от ощущения, что что-то грядет, что-то готовится явиться мне. Оно ждёт, когда я войду в то состояние, которое позволит… Я не знаю, что это должно быть, и, надеюсь, я сумею довести эти записи до конца прежде, чем случится непоправимое."
"Какое облегчение! Завести дневник действительно было прекрасной идеей. Благодаря нему я смог собраться с мыслями, и, несмотря на весь скепсис, прийти к выводу, что картину необходимо завесить. Трудно поверить, но это в самом деле помогло. Чтение записей моего дорогого друга утомило меня, и идея скрыть от взора необъяснимо тревожащий меня холст пришлась как нельзя кстати. Теперь я бодр и свеж!
Сегодня последний день выходных, поэтому мне требуется подготовиться к грядущей рабочей неделе. В отличие от многих рабочих, учителям и на выходных приходится уделять время на свою профессию.
Пока что записи моего друга мне несколько непонятны. На данный момент я прочел лишь несколько листов, но меня уже насторожило то беспокойство, что он выказывает на своих страницах. Думаю, мне следует поскорее продолжить чтение, ибо я всё больше убеждаюсь, что исчезновение моего друга напрямую связано с событиями, которые он описывает.
Думаю, на данный момент мне больше нечего добавить. Одной ночи мне не хватило, чтобы полностью восстановить силы, однако следующей, я считаю, мне хватит для возвращения хватки и чистого разума. Сейчас я положительно настроен на своё восстановление, и мне трудно предполагать и доказывать какие-либо теории.
На завтра. Сейчас мне необходимы лишь отдых и спокойствие после стольких дней тревоги, а пока что я продолжу изучение рукописи моего друга."