К таким отношение не лучше, нежели к безвкусным художникам, заполняющим своими однодневными "шедеврами" фестивали, музеи и выставки. Будь моя воля, их всех ждала бы участь старика, возомнившего себя деятелем искусства, но я слишком незначителен для человеческого мира, чтобы иметь достаточную власть над людьми. Работая столько лет критиком, я начинаю постепенно разочаровываться в своей профессии. Сколько бы я не разоблачал всю низменность и примитивность современного культурного творчества, на место опозоренного опошленного деятеля становится не менее бесталантный его собрат по кисти.
Спасибо милой моей, что поддерживает меня даже в столь трудный час, когда моё сердце готово разбиться на части от нескончаемой человеческой глупости и невежества. Лишь благодаря ней я смог не опустить руки. Её слова помогли мне успокоиться. Я больше не гневаюсь на редактора, предавшего меня, и на проказничающего тестя. Да, кажется я вижу его фигуру в ночи. Он стоит в поле и смотрит прямо в моё окно. Вышла бы луна, я бы смог его узреть более отчетливо, однако сейчас я в силах разглядеть лишь черный силуэт фигуры.
Почему он не заходит? Я ему машу в окно рукой, но отец моей любимой даже не шевелится. Неужели в нём засела обида, что я не выхожу его встречать?
Нет, дорогая убеждает меня, что он и не зайдет ко мне, это не в его силах. Не понимаю, что она под этим подразумевает, но я ей верю. Ведь уже завтра она обещает познакомить меня со своим отцом, воссоединиться вместе в одну счастливую семью. Мне нравятся её слова.
В моей руке уже ждёт начала работы кисть. Я не могу опозориться перед тестем, не доведя до совершенства свою работу. Картина обязательно будет закончена этой ночью. Не могу дождаться наступления завтра!"
"На этом рукописи моего друга заканчиваются. Выше приведена последняя страница из его дневника, но, если меня задумают обвинить в обмане, я выскажу своё полное отрицание. Я не кривил душой, когда писал, что записи продолжались ещё на протяжении двух дней, однако сейчас это всё, что у меня имеется. На последней странице можно найти следы от вырванных листов, но, Богом клянусь, я к ним не прикасался, и данное обстоятельство лишь заставляет моё сердце всё более обвиваться путами страха.
Да, в своём собственном доме, что считал я самой надежной крепостью, я не один, и молю Судьбу, что мои действия приведут к изгнанию нежеланного гостя, кем бы он ни был: духом, проклятьем или хоть самим Дьяволом! Я не схожу с ума, хоть и близок к этому, но я прекрасно осознаю происходящее, каким бы нереальным оно не казалось. Стучащие в дверь соседи не поймут и не поверят ни в мои действия, ни в мои слова, в связи с чем они продолжают свои попытки ворваться в мою квартиру, но ни одно живое существо не должно помешать моему противостоянию, и пока я не убежусь в безоговорочной ликвидации причины всего кошмара, что преследовал меня на протяжении последних дней, человек не переступит порог моей квартиры.
Как и вчерашним утром, сегодня я проснулся заранее обессиленным и сломленным. Чарующий сон, в котором удовольствие от мнимой нежности всё больше сменялось во мне пугающим волнением, оставался неизменным. Я снова едва ли мог вспомнить, что происходило в моём сновидении, но я не мог не обратить внимания на дурное предчувствие, зарождающееся ещё в моём нахождении под властью Морфея. Мне следовало сразу после пробуждения привести себя в чувство и наконец догадаться, в чем причина моего недуга, однако в тот момент я ощущал, будто доживаю последние свои дни.
Мой полумертвый вид, судя по всему, выражался излишне ярко, и директор лично подошёл ко мне и посоветовал взять если не больничный, то отгул. Я ему весьма благодарен, потому как одного урока мне хватило, чтобы довести своё эмоциональное состояние до предела, и ещё неизвестно, каким образом бы я отреагировал на разнузданность очередного класса.
Сил моих едва хватило, чтобы добраться до дома. Идея вызвать врача мелькало в моём затуманенном мозгу, однако решение я принял позвонить в скорую помощь несколько позже, когда посплю хоть несколько часов.