- Я не смог спасти жизнь самому дорогому для меня существу. Моей жене! Хотя я и считался самым выдающимся врачом в нашем мире, я не смог этого сделать Она умерла у меня на руках, и я долгое время держал прижатым к себе её остывающее тело, а затем, похоронив её в океане, впал в жуткую депрессию, от гнёта которой, сбежал в ваш мир. Но от себя не убежать и теперь, если бы я решился вернуться в свой мир, я стал бы в нём изгоем, в сторону которого никто никогда не посмотрит, никто не подаст импульс сочувствия и одобрения.
В комнате повисла гнетущая тишина, которую у Вероники не было сил нарушить. Она чувствовала его отчаяние и жуткую безысходность положения, в котором пребывал Эолиай. И в этой тишине вдруг раздался его тихий и спокойный голос с удивившей её просьбой.
- Мне нужен большой холст и краски. Я расскажу какие нужны краски и компоненты для того чтобы сделать их соответствующими поставленной задаче.
Лидия Захаровна замолчала, отпила из чашки совсем остывший чай и продолжила.
- Картину Эолиай писал чуть больше месяца, а когда закончил, он позвал в комнату, в которой работал Веронику и снял с холста накинутый на него кусок грубой ткани. Он указал рукой на готовое полотно и сказал ей, что это не просто картина, а портал в его и другие миры, но открыть его сможет только чистый сердцем и душой человек. Вот так выглядит история написания этой картины, и я постаралась её передать так, как рассказала мне Анастасия Ивановна.
- А что произошло с ними дальше? - задал логически напрашивающийся вопрос Сева.
- Через несколько дней после разговора Вероники с Эолианом, она вошла в комнату к нему, но не застала его на месте. Тогда она прошла в комнату, которую ему выделили под студию, но и там Эолиая не оказалось. Уже выходя из комнаты, она заметила, что картина сдвинута и внимательно стала её рассматривать. В правом углу в раме мольберта, на котором стояла картина, Вера увидела листик свёрнутой бумаги. Развернув его, она прочла несколько написанных Эолиаем слов: "Прости, Вероника, я должен уйти, моя дорога пролегает не в родной мне мир, а в вечность. Береги себя, твой путь тернист и тебя на нём ждёт много испытаний. Прощай!"
Веронике, действительно выпала пора страданий и потрясений, связанных с действиями императорского двора в Починках. Она умерла спустя два года, после того как ушёл Эолиай. У Карачаровых не было своих детей, но что-то сдвинулось в их жизни после смерти Вероники, и Алевтина забеременела. Это сочли за чудо, а спустя положенное время она разрешилась мальчиком. Он и продолжил род Карачаровых. А твоя прабабушка, по маминой линии, является его праправнучкой. Вот и вся история.
- Лидуся, а что же ты мне не рассказала эту историю? - взволнованно спросил жену Иван Ильич.
- На то было повеление покойницы, Ванечка! Рассказать историю, когда порог дома переступит Витя, было её волей! И картину она завещала ему. Она сказала что ты, Витя, можешь делать все, что решишь с домом и всем что внутри его, а картину продавать не смей и увези с собой.
- После такой истории разве можно поступить с ней иначе, - возбуждённо произнёс Сева.
-Ты прав, друже, мы хорошо упакуем картину и закрепим её на устанавливаемом, на крыше багажнике. Думаю, она не вылезет за габариты машины. Как хорошо, что я его так и не выложил из багажника. Мне его сделали под заказ виртуозы мастера одной фирмы. Да, кстати, это же специалисты твоего Валерия. Помнишь, ты мне его рекомендовал?
- Я ничего не забываю, Витя, - ответил, широко улыбаясь, Сева.
* * *
Прошло чуть более месяца, как Сева уехал к себе в Санкт-Петербург. Пока он был у меня в гостях, он помог мне сделать план, а затем и большую перестановку в моём домашнем кабинете: мы переставили буквально каждую единицу мебели для того чтобы освободить глухую стену кабинета с правой стороны от большого двустворчатого окна, забранного снаружи бронзовой кованой решёткой. Картина высотой полтора и шириной два метра десять сантиметров вписалась в проём стены так, как будь-то она там и висела всю свою историческую жизнь. Кабинет приобрёл совершенно другой вид, когда стену украсил отражённый на холсте пейзаж иного, и такого загадочного мира. Возможно, мне только так казалось, но знание истории его появления в нашем доме, и того, что художник выразил кистью на нём, несомненно, сыграло своё влияние на моё восприятие.
Сева неоднократно пытался с помощью своего прибора выявить в картине её скрытые возможности, ставшие известные нам из рассказа Лидии Захаровны, но все его усилия закончились ничем. Так с чувством полного разочарования он и отбыл домой.