– Алексей! Выбирай выражения. Ты не на улице!
– А на улице можно? – робко спросила мама. – Мне иногда так хочется, особенно в магазине. Там тоже такая хрень на ценниках.
– Тебе можно, – сурово сказал папа. – Ты в другое время росла. А наш младший…
Что наш младший, мы в этот раз не узнали: зазвонил папин мобильник.
– Да, – сказал он. – Полковник Оболенский. Так… Что, где, когда? Хорошо, я сейчас приду.
Папа посмотрел на нас как-то задумчиво и даже немного виновато.
– Я скоро вернусь. Ваш музей ограбили.
– Что я говорил! – радостно завопил Алешка. – Картины сперли!
– А ты откуда знаешь? – спросил папа.
– Оттуда! – убедительно ответил Алешка.
Папа, конечно, нас с собой не взял. Но кое-что мы все-таки узнали. Что-то подслушали (это основной источник информации у Алешки), о чем-то догадались. А что-то и придумали. И не ошиблись.
Папа приехал поздно – мы уже делали вид, что давно спим на своих антресолях в виде чердака.
Мама сварила папе кофе, а он устало пожаловался:
– Хрень какая-то в этом музее.
– Сережа, – вспылила мама, – ты только что Алешку отругал за эту «хрень». А сам…
– Да он давно уже спит.
– Щаз-з! – возразила мама любимым Алешкиным словом, и мы ссыпались с чердака.
Папа глянул на нас:
– Хорошо еще хоть в трусах. – И повернулся к маме: – Это твои дети?
– Фифти-фифти, – сказала мама.
– Моя фифти, – сказал папа, – это дисциплина и порядок.
– А моя, – призналась мама, – это любопытство. Рассказывай.
– Я не могу выступать перед голой аудиторией. – Папа отставил чашку.
– Нам не холодно, – поспешил Алешка.
– Неприлично, – уточнила мама.
– А пузатым дядькам ходить по поселку в разноцветных трусах прилично?
Папа широко развел руки и сгреб нас всех троих в свою охапку.
Глава III. «Что, где, когда?»
У входа в музей папу ждали местные сыщики: следователь, начальник уголовного розыска и помощник прокурора.
– «Что, где, когда?», – улыбнулся папа, здороваясь. – «Что» – это ясно, «где» – тем более, а вот «когда» – очень важно выяснить.
– Не все однозначно, Сергей Александрович, – сказал молодой начальник уголовного розыска. – Кража странная.
– Что так?
– Какая-то… разностильная лексика. – Он часто писал в местную газету статьи о себе и о своих бравых операх и любил выражаться литературно.
– А конкретно?
– Похищены очень ценные полотна. Айвазовский, Левитан, Перов, Крамской… И вместе с ними – дверные ручки, шпингалеты, засовы, печные вьюшки.
– Может, под заказ взяли? Какому-нибудь дачнику в родовой коттедж.
– Тогда бы уж и подсвечники хотя бы прихватили. А как показывают сотрудники музея, все экспонаты на месте. Кроме картин, естественно.
– Сотрудников всех вызвали?
– Да, в Малом зале ждут.
– Ну, пойдемте, поговорим.
Тут на крыльцо вышел эксперт.
– Что у вас? – спросил папа.
– Пальчиков нет. Чужих, я имею в виду. Полотна заменили хорошими копиями. И когда это сделано – бог весть. Кражу-то ведь случайно обнаружили.
– А кто именно?
– Экскурсовод Лапина, – поспешил ответить начальник Злобин. – Вела группу, рассказывала об этюде Левитана «Лесное озеро», посетители стали выражать удивление, перешептываться, пересмеиваться. Она оглянулась: оказалось, что на месте озера колосится рожь.
– А озеро?
– Рядом висит, на месте ржи.
– В спешке перепутали, поменяли местами, – кивнул папа. – Ну, пойдемте.
Директор музея, милая старушка Анна Павловна, бросилась к ним, как к родственникам, сжимая у груди свои ладошки.
– Господа офицеры, я вас умоляю! Помогите! Этот музей мне как дитя родное! Пятьдесят лет я ему отдала. Все эти годы берегла, отбиваясь от всяких чиновников, от бизнесменов – продай ему то, продай это, весь дом продай. А теперь вот – такое несчастье. Я вас умоляю, господа офицеры! Найдите этих негодяев, я сама отрублю им руки. Кстати, у нас в запаснике есть настоящая плаха и палаческий топор.
Крутая бабушка! Все бы были такие.
– Успокойтесь, Анна Павловна, – мягко сказал папа. – Мы их найдем – обещаю. А вы нам поможете, да? Давайте вместе разбираться. Насколько мне известно, кражу обнаружила ваша сотрудница Лапина, так?
– Так! Я обнаружила. – Экскурсовод тетя Липа шагнула вперед и сдернула с носа очки дрожащей рукой. Представилась: – Олимпиада Петровна, год рождения…
– Тысяча девятьсот восьмидесятый, – вежливо перебил ее папа.
– Да… Вы уже знаете?
– Очень просто, – объяснил папа. – Олимпийские игры в Москве. Многих девочек, родившихся в этом году, назвали Олимпиадами. Ваш папа был болельщик?