Неявка ПиПи на репетиции дошла до того, что иногда она не появлялась на концертах. До концерта оставалось пять минут, её нигде нет. Это означает, что ко всему прочему, у меня на руках ещё и расстроенный промоутер, причитающий: «Да где же она?»
«Без понятия. Я с ней ещё не разговаривал, но она обо всём в курсе… кажется, нам следует сворачивать наше оборудование».
«О, нет! Нельзя! Там полно народу, и они хотят музыку!»
«Но мы всего лишь её аккомпанирующий состав. Мы не готовы играть весь концерт, хотя…» Я глядел на него в надежде, что он поймет мой намёк.
Он понял. У него не было другого выхода, как поощрить наше начинание, причем в наличной форме. Деньги в карман, и то, что мы ещё не успели разучить, пришлось осваивать на ходу. Чёрт, мы сыграли все подряд: “Tico–Tico” и “Gay Gordons” плюс десятиминутный блюзовый джем. Получилось так, что отсутствие ПиПи оказало позитивный эффект на команду. Мы стали более уверенными, более сыгранными, особенно после того, как понравились аудитории ПиПи. Мы могли теперь сами двигаться, и блестящая возможность сделать карьеру маячила перед носом. Люди, пришедшие посмотреть на нас во время турне по английским клубам, были вдвойне довольны, когда ПиПи появлялась на сцене. Их любовь к музыке соул и неизведанному была удовлетворена за один раз. Неизведанное — это The Nice. Мы бросили вызов классификации. Мы искали вдохновение в таких артистах, как Frank Zappa and the Mothers of Invention и Чарльз Ллойд, сильно контрастируя с черной музыкой ПиПи Арнолд. Для нас никогда не было проблемой смешивать различные музыкальные традиции. Британские политики, однако, сомневались, стоит ли впускать в страну, как они нежно их называли, «цветных». Только благодаря движению, организованному консерватором по имени Энок Пауэлл, ситуация изменилась. Он обвинил политиков в том, что рабочие места распределяются не справедливо. И тут начали придираться к самому главному элементу любого музыканта, которые хорошо знают, что ахиллесова пята англичан — это бюрократия. Что–то вроде: «Извини, друг, не могу ничего поделать, это не в моих полномочиях».
Профсоюз британских музыкантов работал на основе обмена. Виза ПиПи заканчивалась, но пока не к моменту выхода данной заметки в Melody Maker:
ПиПи Арнолд и The Nice — самый счастливый и хипповый звук, прогремевший на клубной сцене в последние месяцы. Органист Кит Эмерсон обладает отменой техникой. Имея академическое образование, он использует идеи, основанные на классической музыке, и превращает их в дикие, необузданные соло на органе. Ли Джексон, с колокольчиками и северным акцентом, задает ритм на басу, а Иэн Хейг грохочет за барабанами. Гитарист Дэйви О'Лист быстро прогрессирует и намеревается разрушить гегемонию пары Хендрикс–Клэптон. Пэт — вспышка таланта, объединяет парней в безумии музыки соул. Она обладает колоссальной притягательностью и широким диапазоном и оправданно заслужила овации за исполнение Going out of My Head. Забудьте о других — обратите внимание на Пэт, Дэйва, Кита, Ли и Иэна и прочувствуйте Nice!
Хотя гитарист Дэйви О'Лист был ещё более стеснительным и скромным, чем я, к нашему счастью, среди его друзей были самые важные музыкальные журналисты тех дней.
Он жил в доме в Эрлс Корте с мамой, отцом и двумя сестрами, которые души в нём не чаяли. Очень симпатичная семья не только потому, что и мама и дочки были щедро одарены природой эффектной внешностью — что не прошло не замеченным, — а ещё и потому, что они всегда друг друга поддерживали. Некоторые члены группы страстно желали участвовать в развитии четырнадцатилетней сестры Дэйви — Сюзи. Иногда мы репетировали в их доме. Сидя за пианино, я с трудом сдерживал себя, чтобы не пялиться на развивающуюся грудь Сюзи. Не стоило заигрывать с несовершеннолетней сестрой моего гитариста. Свободная любовь — это одно, но здесь всё было как–то по–домашнему. На дворе стояли шестидесятые: время революции, перемен, более глубокого понимания, отсутствия чёткого осознания — откуда ты пришел и куда направляешься, — в конечном итоге это представляло собой дух свободы. Родители, в частности институт брака, были объявлены вне закона и представляли собой Истеблишмент. В конце концов, Истеблишмент создал наши проблемы, а мы считали себя новым порядком, украшенным увядшими цветами, с колокольчиками из зоомагазина, символами мира. Мы пытались выкорчевать из наших умов власть авторитетов.
Законодателем этой культуры был Тимоти Лири. Принял чуть больше ЛСД, и ты уже перед лицом вечной слепоты. Как мало мы знали о том вреде, который наносили своей иммунной системе. Мы презирали последствия и твёрдо были убеждены, что только мы правы и больше никто — любви хватит на все последствия.