— Приехали, Арина, — предупредил меня лорд Гонрин, начав снижаться. Посадку мы совершили у входа в хрустальный дворец.
Схадари услужливо подставил мне крыло для спуска, при этом направляя и внимательно контролируя, чтобы я не задела его шипы.
— Как тут красиво! — восхищённо воскликнула, закружившись на месте.
— Император будет рад это услышать, — произнёс лорд Гонрин.
— Лиам? Он здесь? — удивилась, почему-то подумав, что моему тигру среди снега будет неуютно.
— Да. Он ждёт тебя внутри. — Схадари утвердительно кивнул головой. — Удачи, Арина! Слушай своё сердце! — Дав мне странное напутствие, птица громко заклекотала и взмахнув крыльями улетела.
Недоуменно пожав плечами, подхватила юбки и вбежала по ступенькам вверх. Несколько раз постучала в массивную ледяную дверь, но никто так и не открыл. Потянув за большое резное кольцо, висящее на двери вместо ручки, я с трудом её отворила.
Внутри было светло, также стеклянно, как и снаружи, и совсем пусто.
— Лиам! — позвала, немного струхнув. Всё-таки я не снежная королева, чтобы чувствовать себя здесь как дома. — Лиам!
Никто не отозвался.
Стараясь не вспоминать про фильмы ужасов и те приключения, которые в них обычно ожидают доверчивых одиноких девушек, двинулась на поиски Императора.
Поблуждав по бесконечным хрустальным коридорам, набрела на бальный зал, в середине которого и стоял мой благоверный. Он был одет в наглухо застёгнутый белоснежный мундир с золотистыми эполетами, белоснежные же брюки и такого же цвета галстук. В общем, напомнил он мне принца из сказки про русалочку.
— Ну что, самое время объяснить всё тебе? — с сияющей улыбкой изрёк он.
— Да уж не отказалась бы, — смущенно буркнула я.
Лиамарон как-то загадочно улыбнулся и опустился на одно колено.
— Арина Павловна Ерёмина, — торжественно начал он, заставив тем самым меня схватиться за сердце. — Я предлагаю тебе разделить со мной жизнь и власть над Империей. Я дарю тебе свою верность, защиту, любовь и заботу. Я отдаю тебе своё сердце и обнажаю перед тобой свою душу. Я прошу стать тебя моей женой, моей Императрицей.
Одним ловким движением Император вытянул из кармана кольцо. На тонком золотистом ободке разместилась изящная, искусно высеченная бриллиантовая роза, красиво переливающаяся на свету.
Хлопая ресницами, как самая последняя дура во всей вселенной, я молчала и смотрела то на кольцо, то на него.
— Ари? — не выдержав затянувшейся тишины спросил Лиамарон.
— Ты любишь меня? — выпалила терзающий с самого утра вопрос и густо покраснела. Умная женщина сразу бы поняла, что только любящий мужчина способен на такой романтичный поступок. Умная, но не я.
Император вопросительно изогнул левую бровь. Вероятно, этим жестом он хотел показать, что засомневался в моих умственных способностях. Но я не стала ничего добавлять.
— Ари, я… — Лиам запнулся, но потом продолжил: — Я люблю тебя! Я не хотел признаваться в этом даже самому себе, но это так. Император должен быть неуязвимым и сильным, а для этого он не должен бояться кого-то потерять, не должен ни к кому привязываться, не должен иметь слабых мест, — кагар усмехнулся, словно потешаясь над собственными словами. — Но ты моё слабое место. И я люблю тебя!
Чувствуя, как по щекам текут счастливые слезы, опустилась на колени прямо перед Лиамом.
— Я согласна, — произнесла четко.
Император поспешно надел на мой палец кольцо, будто боясь, что передумаю, и поднял меня на руки.
Синяя вспышка оповестила о том, что Лиам куда-то нас перемещает.
Когда я проморгалась, пред моим взором предстало море. Синее, бескрайнее, безмятежно-спокойное.
— Нравится? — шепнул мне на ушко Император.
— Очень… — устав удивляться, честно ответила я. — Но зачем? Почему?
Кагар негромко рассмеялся.
— Всё очень просто. Ты любишь зиму — я закутал в снега Ассандорию. Ты хотела романтики, кольца и признания — я дал тебе это. Ты любишь море — оно перед тобой, — он легонько укусил меня за шею, вызвав при этом во мне теплую волну удовольствия. — Почему? Потому что я люблю тебя, Ари.
Если бы я была мороженым — я бы растаяла. Если бы я была воздушным шариком, я бы лопнула от счастья. Однако я была простой женщиной. Любящей и любимой. Счастливой до головокружения, взволнованной до дрожи и переполненной сладким, неповторимым и самым невероятным чувством — любовью.
— А теперь повернись, милая, — попросил меня Император, вырвав из розовых грёз и разогнав своим голосом сердечки, мелькающие перед глазами.