Массивные двери центрального зала распахнулись, но я вошел в него сам, добровольно. Дабы встретиться с тем, кого надлежало нейтрализовать в самое ближайшее время, пока он не продолжил следовать проторенному ранее пути. На острове анклава Габелл не остановится, в этом я был уверен, учитывая его кровавое прошлое. И очень жаль, что о прошлом его осведомлен лишь я. Скольких бы последователей он лишился, признайся своим подчиненным, что их папа Венедикт уже давненько не тот, кем кажется?
Сам виновник торжества сидел на золоченом престоле у алтаря. Вальяжно закинув руки на подлокотники, он дожидался момента, пока я со своими сопровождающими преодолею расстояние между нами мимо длинных скамеек, расставленных в главном зале десятками рядов. Пройдусь по длинному бордовому ковру и окажусь перед престолом. Будучи вооруженым, но всё-таки в стане врага.
Чем ближе я приближался, тем лучше мог рассмотреть его новый сосуд. Былая зрелость, крепость тела и длинные смоляные волосы сменились на старость, дряхлость и длинную седую бороду. Что нисколько не умоляло силы, источаемой его аурой. Она всё столь же велика и в разы превышает мою собственную. Однако сила — еще не доказательство превосходства. Направленная не в то русло, она обращается в разрушительную, неправильную, ложную. А борьба за правое дело всегда будет на шаг впереди всякого хаоса.
Почувствовал, как клинки отозвались на мои мысли легким согласным звоном. Разумеется, они были на моей стороне, раз я всё еще придерживаюсь прежних принципов. И придерживаться их буду до самого конца.
Как только я остановился перед алтарным возвышением, а оба священника вытянулись за моей спиной по струнке, демонстрируя свою наживу, Габелл ухмыльнулся тонкими губами, стянутыми в ниточку. Глаза его хищно сощурились, а тяжелые мешки под глазами дрогнули.
— А вот и ты, Георг Дагвис… — с хрипотцой проговорил старик в тяжелой на вид белой рясе.
— Габелл, — задрав голову, кивнул я ему. — Выглядишь, честно говоря, неважно. Куда более… потасканно, чем в первую нашу встречу.
Меня больно ткнули под ребра.
— Ты говоришь с его Преосвященством папой Венедиктом, — прошипел мне на ухо один из святош. Тот, что провел путь в автомобиле, сидя на пассажирском сидении. — Имей хоть толику уважения к сану, мелкий паршивец!
— А ты, — в свою очередь, прошептал я ему, опуская голову, — говоришь с лидером ордена «Юстициус»… ублюдок.
Одним быстрым движением выудил клинки из ножен, развернулся и полоснул обоих приспешников по глоткам. Уже через мгновенье они оба рухнули на пол, заливая его свежей кровью из перерезанных сонных артерий. Похрипывая, отчаянно зажимая раны ладонями, но тщетно. Скоро сдохнут.
Я опустил руки. Ни один мускул на моем лице не дрогнул. А вот когда вновь развернулся к Габеллу, тот криво улыбался, глядя на развернувшуюся перед ним сцену.
— Жаль, — произнес, наконец, старик, не стирая улыбки с лица. — Я собирался щедро вознаградить их за твою поимку.
— Тогда тебе следовало бы вознаградить меня, потому что я пришел сюда по собственной воле.
— Занятно, маленький герой. Ведь получается, что ты уже второй раз приходишь ко мне по собственной воле.
— И во второй раз намерен поглотить твою скверну. Вот это-о-о совпадение… — протянул, закатывая глаза.
— Знаешь, Георг Дагвис, именуемый себя Даггером… — медленно сложил сосуд Габелла руки домиком перед своим лицом. Прищурился, создавая в уголках глаз еще больше морщин. — Пока я ждал тебя, в голове моей вертелось множество вопросов.
Священники, лежащие на ковровой дорожке позади меня, только сейчас перестали похрипывать и трепыхаться. А Габелл тем временем продолжал, не обращая на них никакого внимания.
— Почему клинки избрали тебя по собственной воле? Что ими движело? Откуда столь убежденный в своих устремлениях малый взялся в затхлой деревушке среди безвольных крестьян, главная забота которых — запасти достаточно зерна, чтобы зимой не помереть с голоду? И почему аура неодаренного пацана со столь благими намерениями может быть наполнена таким непроглядным мраком?
С каждым новым вопросом, сорвавшимся с его пересохших губ, я всё сильнее сжимал кулаки. Но вот он смолк. Молчал и я.
Просто не видел никакого смысла отвечать ему, зная, что мои неозвученные вопросы останутся без ответа. Например, откуда у него изначально взялись душекрады? Зачем ему понадобилось столько, по большей части, бесполезных душ простых крестьян? И каким образом он столько времени сумел продержаться в бесплотном состоянии, прежде чем отыскал себе достойный сосуд?