— Спасибо, — я отхлебнул. Горло загорелось, но пальцы перестали дрожать. — На вкус как моча демона. Ты точно следовал рецепту?
— Да. Только заменил паучий яд на крысиный.
— Гениально. Теперь я буду блевать не только от твоей кухни, но и от зелий.
Он покраснел, но промолчал. Умница. Научился выживать.
Пит ковырял струны лютни, пытаясь извлечь звук. Получалось хуже, чем вой голодного пса.
— Может, выбросишь эту драную штуку? — я кивнул на инструмент. — Она уже мертвее тех птиц.
— Это символ! — он прижал лютню к груди. — Моя муза…
— Твоя муза сдохла от стыда, когда ты впервые запел.
Он фыркнул, но спрятал лютню под сиденье.
Дорога вилась меж холмов, как змея, не решаясь выбрать направление. Повозка подпрыгивала на ухабах, заставляя шкаф с Дэфой дребезжать как погремушку разъяренной ведьмы. Пит, сидящий на крыше кибитки, бил в бубен в такт тряске.
— Хей-хо! — орал он, сбиваясь на мотив похоронного марша. — Проклятый шкаф, трещи как надо! В нем ведьма, а внутри — отрава!
Филгарт, как всегда, молчал. Но его пальцы нервно перебирали болты с гравировкой «на удачу» — подарок местной гадалки. Каждый раз, когда шкаф особенно громко скрипел, он впивался взглядом в деревянные дверцы, будто пытался задушить взором.
Я развалился на мешках с провизией, наблюдая, как амулет от монахинь пульсирует в такт картам. «Правосудие» лежала поверх колоды, её весы качались, будто взвешивая намерения.
— Господин, вы долго будете таскать этот гроб? — Филгарт наконец не выдержал. — Она же как бешеная крыса — вырвется и перегрызет горло.
— Ты боишься кукол? — ухмыльнулся я, подбрасывая амулет. — Она не вырвется. Её душа — тут. — Ткнул пальцем в карту «Смерть», которая дернулась в ответ.
Шкаф завизжал. Дерево треснуло, выпустив клубок черного дыма. Дэфа материализовалась передо мной, её маска распалась, обнажив лицо — бледное, с трещинами, как у фарфоровой куклы. Цепи Шеона висели на запястьях, но теперь они светились красным.
— Достало! — её голос разорвал воздух, как шелк. — Убью! Сожгу! Растерзаю!
Пит замер с бубном, Филгарт вскинул арбалет. Я вздохнул.
— Повторяешься. — Щелкнул пальцами. «Повешенный» вырвался из колоды, обвив Дэфу новыми цепями. — Ты как попугай. Одно и то же…
Она рухнула на колени, дымясь. Её глаза метались между мной и картами.
— Зачем держишь меня⁈ — выдохнула она. — Не боишься, что ночью перегрызу глотку?
— Боюсь скуки. — Я наклонился, чтобы наши лица разделял дюйм. — Ты — напоминание. Что даже куклы мечтают убить кукловода.
Её дыхание пахло ладаном и медью. В трещинах на коже пульсировала тьма.
— Мы могли бы… — начала она, но я вогнал клинок в пол между её пальцев.
— «Мы»? Ты стала сентиментальной, кукла. Или это «Смерть» шепчет через тебя?
Она вздрогнула. Карта на моем поясе дернулась.
Филгарт выстрелил. Болт пробил Дэфу насквозь, но вместо крови хлынули черные чернила. Она засмеялась, поднимаясь.
— Он прав, — её голос зазвучал на два тона ниже. — Собирай колоду, и я стану свободной. А ты…
Она исчезла, оставив в воздухе запах паленого пергамента. Цепи упали с пустым лязгом.
— … будешь первым, кого я убью, — закончил я, подбирая осколок её маски. Он горел, оставляя на пальцах узоры в виде рун.
Мы разбили лагерь в лесу, где деревья росли кривыми, будто их скрутила рука великана. Филгарт развесил на ветвях колокольчики — «от скучающих духов», Пит пытался разжечь костер мокрыми ветками, ругаясь на древних богов.
Я сидел на пне, вертя в руках осколок маски.
— Вызывай её, — сказал я колоде. — Пора поговорить.
Карты взорвались черным светом. Дэфа материализовалась у костра, её тело теперь состояло из теней и пергаментных лоскутов. Цепи висели в воздухе, но не сковывали.
— Что ты задумал? — её голос эхом отразился от деревьев.
— Ты меня бесишь, давай жить дружно, а? — Я бросил ей осколок маски.
Пит подавился дымом. Филгарт схватился за арбалет. Дэфа замерла.
— Что? Дружно? — она рассмеялась, и в лесу завыл ветер. — А ты не боишься, что я могу ударить тебя в спину?
— Боюсь, что ты сожжешь себе последние мозги, пытаясь меня убить.
— Ладно… — она кивнула.
— Но если предашь — превращу тебя в обертку для конфет. — Я поймал летящую карту «Смерть», которая пыталась вонзиться мне в спину.
Пора двигаться дальше, я выпустил «Звезду» — карта закружилась в воздухе, указывая на север. Туда, где небо было черным даже днем.
— Там, — сказал я, не отрывая глаз от мерцающего созвездия.
— Что там? — спросил Пит.
— Наши следующие ошибки.