— Массаж? Без благовоний? Как дёшево!
Развернувшись, я схватил его за руку и выкрутил до хруста. Тролль завизжал, а я, используя «Силу», швырнул его в сородичей. Трое рухнули, сбитые летящим телом.
— Шесть! — поправил я счёт. — Сбитых с ног не считаем, бард!
Пит, бледный как мел, кивнул, записывая что-то на обрывке пергамента. Скорее всего, свою предсмертную записку.
Последний тролль, вожак, был огромен даже для своего вида. Шесть метров роста, кожа как броня, в руках — топор из чёрного камня. Он ревел, сотрясая ущелье:
— УМРИ, ЧЕЛОВЕК!
— Уже пробовал. Не понравилось, — я вытер кровь с лица и активировал «Правосудие». Карта взмыла вверх, превратившись в гигантские весы. На одну чашу я бросил трупы его стаи, на другую — его собственную жадность.
Весы качнулись. Тролль застыл, скованный магией.
— Приговор, — прошипел я, подходя. — Смерть от банальности.
«Сила» ударила в сердце. Каменная кожа треснула, чудовище рухнуло, рассыпаясь на куски.
— Итого: двадцать, — обернулся я к команде. — Оплата наличными или страданиями?
Филгарт сидел на камне, перевязывая рану. Пит дрожал, но пытался шутить:
— Думал, стану обедом… А они даже не спросили, есть ли у меня аллергия на троллей!
— Повезло, — я поднял окровавленный топор вождя. — Их повар умер вместе с чувством вкуса.
Трупы троллей лежали грудами, их кровь медленно стекала в трещины скал, словно Ущелье Костей пило ее через соломинку. Я вытер клинок о штаны одного из мертвецов — всё равно они уже не пожаловались бы на пятна. Пит сидел на камне, дрожащими руками пытаясь зашить дыру в лютне. Филгарт обыскивал тела, время от времени ворча:
— Ничего ценного. Только гнилые зубы и кости…
— Собери зубы, — бросил я, осматривая логово троллей — пещеру, усеянную черепами. — Пригодятся для обмена с местными шаманами. Или для украшения.
— Украшения из зубов троллей? — Пит скривился. — Это же отвратительно.
— Ты носишь лютню из кожи гоблина. Заткнись.
Он покраснел, но замолчал.
Пещера воняла, как желудок демона после праздника. На стенах — примитивные рисунки: тролли, бьющие людей, тролли, едящие людей, тролли, спящие на костях людей. Видимо, их версия искусства. В углу валялись ржавые доспехи, разбитые щиты и… книга.
— Книга? — я поднял её, сдувая пыль. Страницы были из человеческой кожи, буквы выжжены кислотой. — «Кулинарные рецепты для начинающих людоедов». Остроумно.
Филгарт заглянул через плечо:
— Может, там есть что-то полезное?
— Да. Советую жарить сердце с розмарином. — Я швырнул книгу в костёр. Пламя взвыло, выплюнув зелёный дым. — Видишь? Даже огонь брезгует.
Пит, однако, копался в груде тряпок у дальней стены.
— Эй, Господин Мрак! Здесь что-то блестит!
— Если это ещё один зуб, я выбью твои.
Он достал из-под рогожи металлический ларец. Покрытый патиной, с замком в виде спирали.
— Вскройте, господин! — Филгарт замер в ожидании.
Я щёлкнул пальцами. «Повешенный» материализовался и, хихикая, сунул в замок палец. Щёлк — ларчик открылся.
Внутри лежала карта. Она была изящной, но пугающей. На тёмном фоне — ангел с крыльями из теней, переливающими чёрным перламутром. В одной руке он держал чашу с огнём, в другой — кубок со льдом. Подпись гласила: «Баланс или Рабство».
— Красивая, — я протянул руку, но карта обожгла пальцы. — И вредная.
— Может, не трогать? — Пит отступил к выходу.
— Ты когда-нибудь видел, чтобы я избегал опасности? — я схватил карту, и мир перевернулся.
Больше не было ярости. Только холодная ясность. Мысли, обычно метавшиеся как пьяные шершни, выстроились в стройные ряды. Даже колода затихла, будто придавленная невидимым прессом.
— Что… это? — прошептал я, ощущая, как карта «Умеренность» вплетается в колоду, связывая остальные карты цепями порядка.
Ущелье Костей затихло. Воздух, еще недавно наполненный рёвом троллей и лязгом оружия, теперь был тяжёл от запаха крови и пепла. Я стоял посреди поля боя, разглядывая груды тел. Колода на поясе успокоилась, но «Правосудие» всё ещё пульсировала тёплым, почти живым ритмом — словно благодарила за пиршество.
— Двадцать троллей, — пробормотал я, пнув отрубленную голову, покатившуюся под ноги. — Неплохо для утренней разминки.
Пит, прислонившись к скале, дрожащими руками пытался закурить. Его лютня валялась рядом, струны порваны, дека треснула.
— Ты… ты вообще человек? — выдохнул он, затягиваясь. Дым вырвался кольцами, смешавшись с паром от его дрожащего дыхания.
Пока Филгарт собирал снаряжение, а Пит ковырялся в останках в поисках чего-то ценного (найдя лишь троллий амулет из кости, который тут же сломался), я забрался на скалу. Отсюда Ущелье казалось зияющей раной в теле мира. Кости, грудами лежавшие внизу, шептались. Они помнили каждого, кто прошёл здесь: воинов, магов, глупцов… Всех, кого тролли превратили в обед.