— Она не служит слабым. Ты…
Его слова оборвались, когда я активировал карту «Император». Золотой дракон вырвался из пергамента, обвив тело культиста. Кости затрещали, плоть обуглилась, но вместо крика раздался хохот.
— Она идёт! — прошипел умирающий.
Стены мельницы содрогнулись. Каменная кладка рассыпалась, обнажая костяной каркас, а в центре комнаты возник алтарь — чёрный обелиск, покрытый письменами. На нём лежала карта: женщина в серебряных одеждах с пергаментным свитком в руках. Её глаза были закрыты, но я чувствовал — она наблюдает.
Воздух сгустился, и перед нами возникла фигура — высокая женщина с лицом, словно высеченным из мрамора. Её серебряные глаза метали молнии, а свиток в руках светился ядовито-зелёным.
— Ты не достоин владеть мной, — её голос резал сознание. — Я — хранительница тайн, а ты — дитя разрушения.
Шеон рванул цепи, но они замерли в воздухе, скованные невидимой силой.
— О, леди, вы даже не представляете, как он умеет «разрушать»! — крикнул он, пытаясь высвободиться.
Дэфа шагнула вперёд, её коса рассекла пространство, но Жрица исчезла, появившись за моей спиной.
— Ты боишься узнать правду, — прошептала она. — Что случилось с твоей душой? Где твоё имя?
Миали бросила кинжал, но лезвие прошло сквозь призрак, вонзившись в стену.
— Никлас! — приказал я.
Человек-тень растворился, его плащ обволок Жрицу, поглощая свет. На мгновение она застыла, и этого хватило. Я втоптал карту «Верховной Жрицы» в пол. Свиток в её руках треснул, а серебряные глаза открылись, полные ужаса.
— Нет! Ты не можешь…
— Могу, — перебил я. — Потому что я — исключение из твоих правил.
Дракон с карты «Императора» впился клыками в её шею. Жрица взвыла, рассыпаясь в пепел, а её карта взлетела мне в ладонь, обжигая кожу.
Культисты лежали мёртвые, их рты были забиты чёрным пеплом. Мельница, лишённая магии, рухнула, оставив лишь груду камней.
Дэфа наблюдала, как я изучаю карту. На пергаменте теперь был не просто рисунок — силуэт Жрицы время от времени шевелился, пытаясь вырваться.
— Она будет сопротивляться, — сказала Миали. — Её знание может сжечь разум.
— Пусть попробует, — я сунул карту в колоду, — Она научится служить.
На обратном пути мы встретили кузнеца. Он стоял у дороги, лицо искажено болью и гневом:
— Вы нашли тех, кто убил её?
— Они мертвы, — ответил я.
У костра Миали чистила клинки, её тени гасили искры, пытавшиеся вырваться из огня. Шеон болтал с Питом, украдкой подливая ему воду вместо вина. Дэфа сидела на крыше Колесницы, наблюдая за звёздами.
— Зачем ты её оставил? — спросила Миали, кивнув на колоду. — Она опаснее, чем Император.
— Потому что знание — единственная валюта в войне против забытья, — я развернул карту. Жрица замерла, её серебряные глаза теперь смотрели покорно. — Она расскажет, кто я был. И почему стал таким.
— А если правда убьёт тебя?
— Бессмертие, — я усмехнулся, — это не дар. Это проклятие задавать вопросы, на которые нет ответов.
Вдали, за холмом, кузнец копал могилу для жены. Ветер донёс обрывок его шёпота:
— Прости…
Но Жрица уже молчала. Её тайны теперь принадлежали только мне.
Глава 16
Влюбленные
Мы ехали несколько дней через долину, где тропы петляли между холмов, как змеи. Солнце палило немилосердно, а запасы воды подходили к концу. Коней нужно было напоить, да и нам самим нужен был отдых.
— Впереди озеро, — Никлас указал кнутом на полоску воды, сверкавшую меж сосен. — Там можно встать на ночь.
Озеро оказалось небольшим, но глубоким. Вода была прозрачной, и в ней отражались деревья, будто перевёрнутый лес. Шеон, не теряя времени, швырнул камень, чтобы проверить глубину.
— Эй, смотрите! — Он тыкал пальцем в круги по воде. — Рыбина плеснула! Может, поужинаем свежим?
Пит, с трудом слезая с телеги, хрипло засмеялся:
— Ты сначала поймай, а потом хвались.
Миали молча развела костёр на песчаной отмели. Её тени — обычные, длинные от пламени — тянулись к воде, но она резко отвела взгляд. Дэфа села на корточки, трогая воду пальцем:
— Холодная. Не советую купаться.
— Здесь ночевать можно, — Никлас осматривал склон, — но осторожно. Берег рыхлый.
Я прислонился к сосне, наблюдая, как Шеон пытается привязать себя верёвкой к дереву «на случай, если русалки утащат». Его смех разносился по берегу, пугая птиц. Пит уже храпел у телеги, накрывшись мешками.
Я давно не видел обычных снов. Нет, вру — я вообще перестал понимать, что такое «обычное». Моя жизнь — это бесконечная дорога, а моя свита — сборище существ, каждое из которых сломано куда сильнее, чем артефакты в моей колоде. Шеон, который смеётся, когда ему ломают кости; Миали, чьи тени шепчутся с её прошлым; Дэфа, целующая лезвие косы как любовника… И я среди них. Не человек, не монстр. Просто оно. Существо, которое даже зеркала избегают отражать.