— Найдём то, что заслуживаем, — ответил я, замечая, как Миали напряглась. Её тени поползли по моим сапогам, будто проверяя на прочность.
Никлас правил лошадьми, не оборачиваясь, но его спина выдавала напряжение. Он понимал, что дорога ведёт к точке, где пути нашей команды могут разойтись. И ему, как человеку, который ненавидит беспорядок, это не нравилось.
— Ты точно хочешь узнать ответы на свои вопросы? — спросила тихо Дэфа, едва коснувшись моей руки.
— Знаю, что без этого я сойду с ума, — я провёл пальцами по колоде карт, что лежали у меня на коленях.
— А мы? — она прищурилась. — Ты подумал, что станет с нами, когда ты получишь свои ответы?
Я не ответил. Дэфа встала, отряхнула плащ:
— Дорога учит одному — рано или поздно приходится выбирать: тащить свой груз или бросить и идти налегке.
Неожиданно я поймал себя на мысли, что впервые за много лет мне не хочется остаться в одиночестве. Они все бесят меня и раздражают, но с ними я чувствую себя живым.
Глава 18
Солнце
Пустыня встретила нас волнами зноя, которые, казалось, пульсировали в такт колёсам. Песок лип к губам, солнце прожигало плащи, а горизонт мерцал, словно насмехаясь. Я сидел на облучке, наблюдая, как Никлас правит лошадьми — его руки, обмотанные кожей, держали вожжи с такой же уверенностью, с какой воин держит меч.
— Дюны смещаются, — бросил он, не оборачиваясь. — К полудню ветер поднимется. Придётся укрыться.
Филгарт, примостившийся рядом, лениво вертел стрелой:
— И где вы предлагаете найти укрытие в этом песчаном море?
— Там, — Никлас кивнул на восток, где в мареве угадывался тёмный силуэт. — Скалы.
Миали, до этого молчавшая в тени брезента, приподняла голову. Её тени шевельнулись, как псы, учуявшие дичь:
— Скалы — это ловушка. Там могут быть… другие.
— Другие чего? — Шеон высунулся, сбрасывая с лица платок.
— Те, кто выживает за счёт путников, — пояснил Никлас. — Но выбор прост: песчаная буря или риск.
— Едем к скалам.
Скалы оказались грядой чёрных камней, торчащих из песка, как клыки древнего зверя. Никлас остановил колесницу у узкого прохода, затенённого нависающей плитой.
— Разгружайтесь. Буря начнётся через час, — он спрыгнул с облучка, осматривая утёсы опытным взглядом охотника. — Шеон, помоги с брезентом. Пит, закрепи колёса.
Миали подошла к нему, тени обвивая её руки, словно поводья:
— Ты уверен, что здесь безопасно?
— Нет, — честно ответил Никлас. — Но безопасных мест в пустыне не бывает.
Он достал из телеги свёрток с кольями и молотком, принялся укреплять навес. Я наблюдал, как он работает — методично, без лишних движений. Никлас никогда не говорил о своём прошлом, но шрамы на его руках рассказывали истории: следы от верёвок, ожоги, зарубцевавшиеся укусы.
Филгарт присвистнул, оценивая работу:
— Мог бы и замок построить с такими навыками.
— Замки рушатся, — Никлас не поднял глаз. — А укрытие должно быть временным.
Пока другие возились с припасами, Миали исчезла. Я нашёл её на вершине утёса, сидящей на краю пропасти. Её тени растянулись по камням, образуя странные узоры — то ли письмена, то ли карту.
— Они говорят, что здесь погиб караван, — она не обернулась, чувствуя мой подход. — Духи злятся.
Я присел рядом, избегая смотреть вниз. Песок внизу уже клубился, поднимаемый первыми порывами ветра.
— Твои тени могут защитить нас?
— Они защищают меня, — она сжала кулаки, и тени дёрнулись, как спущенные с цепи. — Но я… не умею контролировать их до конца.
В её голосе прозвучало то, что она никогда не признала бы вслух — страх. Не перед бурей или разбойниками, а перед тем, что прячется внутри неё.
— Когда-то я думала, что они — часть меня, — Миали протянула руку, и тень повторила жест, но пальцы её были длиннее, острее. — Теперь я не уверена.
— Пора вниз, — она встала, и тени отпрянули, сливаясь с её силуэтом. — Буря не прощает ошибок.
К тому времени, как ветер превратился в стену из песка, мы уже укрылись под навесом. Шеон затыкал щели плащами, Пит прижимал к груди флягу, а Филгарт стоял на страже у входа с арбалетом наготове.
— Это не просто буря, — Миали прижала ладонь к камню. Её тени метались по стенам, рисуя тревожные узоры. — Здесь что-то есть.
Никлас, проверявший крепления, остановился:
— Пески оживают. Это…
— Джин, — закончил Филгарт, не отрывая взгляда от бушующей стихии. — Песчаный джинн.
Шеон засмеялся, но смех оборвался, когда из вихря вырвался силуэт — человекоподобный, но сотканный из крутящегося песка. Его глаза горели жёлтым огнём.